— И что? — прокрутив в мозгу все нюансы последней их встречи, спросила Лариса.

— А то, что я наконец-то приезжаю. Может быть, даже на полмесяца.

«Да, совсем, видимо, в Москве ледниковый период начался, — пронеслось в голове у Ларисы, — если он так заговорил».

— Ну слава Богу! — сказала она вслух.

— Вот и прекрасно, что ты этому рада, — ответил Евгений. — Послезавтра утренним поездом. Ты же знаешь мое отвращение к авиации…

Это был еще один намек на то, что он хотел по возможности сгладить отчуждение, возникшее недавно между ними. То, что Евгений почти никогда не летал самолетами, шло от далекой молодости, когда он в присутствии Ларисы дал в этом зарок. Его соперник, тогдашний жених Ларисы, статный высокий красавец Леша Хлустов учился в летном училище. Евгений же тогда был студентом мехмата и в глазах родителей Ларисы не выдерживал никакой конкуренции с Хлустовым.

Возникшее с тех пор стремление Евгения выбирать наземные, в крайнем случае водные способы передвижения стало своего рода семейной легендой Котовых. Он отступал от этого принципа лишь тогда, когда речь шла о поездке на Гавайи или в Штаты. И то кобенился, пытаясь узнать о перспективах поездки на океанском лайнере. И только когда Лариса устроила дикий скандал, узнав, сколько времени займет плавание на корабле и когда выяснилось, что у их маленькой Насти ярко выраженная морская болезнь, сдался.

— Хорошо, я тебя встречу, — улыбнулась Лариса и отключила связь.

— Муж приезжает, — сменила она интонацию и перед Журавленко сделала такой вид, будто ей предстоит сложная болезненная операция без наркоза.

Оперативник вздохнул и поинтересовался насчет того, сколько времени проведет в городе муж.

— Неделю, а может, и две, — кисло ответила Лариса.

Журавленко сочувственно промолчал.

— Ну, мне, наверное, пора. Я зайду завтра, возможно, понадобится уточнить некоторые детали.

Было явно видно, что оперативник сегодня заскочил сюда только для того, чтобы пообщаться с Ларисой. Ну, может быть, чтобы выпить ее сока «Джей Севен». Никаких дел, касающихся его непосредственных служебных обязанностей, у него здесь не было.

Ближе к вечеру, когда счастливые Милованов и Арчевский, получив от Ларисы причитающиеся им деньги за ремонт, ушли, в квартире появились сначала Саша Каменный, а немного погодя и Наталья, вернувшаяся с дневной смены.

Саша был насупившимся и мрачным и смущенно, совсем по-подростковому поздоровался с Ларисой, стараясь не глядеть ей в глаза. Наталья же, наоборот, очень обрадовалась присутствию в квартире своей новой подруги. Особо она оживилась, когда в квартире возник жених Маши Соколовой, прибывший сюда на вечернюю побывку.

— Ты уже знаешь? — с ходу спросила его Наталья.

— О чем? — вздохнув, отозвался тот.

Было похоже, что из молодежи, которая в основном и населяла эту квартиру, медсестру мало кто жаловал, считая ее вздорной и беспонтовой бабой.

— О том, что дружка металлистского отравили, Макабр, что ли, его зовут?

— Ну и что? — равнодушно вылупил на нее свои бесцветные глаза Миша.

— Как что?! Это значит, что тебе здесь бывать небезопасно! Убивают тех, кто приходит сюда в гости.

Миша поглядел на Дебреву усталым взглядом и сказал, указывая на Ларису:

— Ну, а вот мадам почему до сих пор жива? Тоже ведь здесь жить не собирается.

— Она совсем другое дело. Она почти хозяйка. А ты будь поосторожнее, — назидательно произнесла медсестра.

Миша Сусликов был тихим мальчиком, под стать своей невесте. Он воспитывался в хорошей семье, его родители были люди хоть и небогатые, но культурные. И это спасло Наташу Дебреву от матерного ливня, который мог разразиться, если бы на месте Миши оказался другой, менее интеллигентный юноша.

Он просто сказал: — Это не ваше дело. Вы сами будьте осторожнее, а то за вашу психику скоро можно будет опасаться.

Затем Миша извиняющимся взглядом посмотрел на медсестру и, не дожидаясь ответной реакции, исчез в комнате Маши Соколовой.

Немного погодя, когда Лариса успела уже пропустить с Натальей парочку чашек кофе, в дверь к медсестре неожиданно постучали. На пороге стоял Миша Сусликов. Лариса тут же отметила нездоровый румянец его лица. Заплетающимся языком он произнес:

— К-короче, мне наплевать, что вы тут обо всем этом думаете… А я остаюсь зд-десь, в общем, н-ночевать! И все! А то развели тут С-сицилию в отдельно взятой коммунальной квартире!

И в знак серьезности своих намерений стукнул хлипким кулачком по прогнившему косяку двери Дебревой.

— Ты, во-первых, успокойся, — сказала Лариса. — А, во-вторых, коли выпил — иди отдыхай. Мы без тебя разберемся.

Миша обвел дам мутным взглядом и стал мучительно размышлять, что бы еще такое сказать, чтоб произвести на них впечатление. Тут из комнаты вышла Маша Соколова и с крайне недовольной миной приблизилась к своему жениху.

— Миша, брось из себя строить невесть что, иди приляг и отдохни, — сказала она, тронув его за рукав майки. — Вы извините, все стали такие нервные, — обратилась она к Дебревой и Ларисе.