— Хорошо, давайте дальше.

— Двое молодых корреспондентов, Скалолазький и Артемов. Их кандидатуры на должность убийц мне представляются весьма спорными. Хотя Николай… В нем чувствуются некоторые амбиции, но таким путем… — Калягин вздохнул. — Все же надо соблюдать честь мундира!

— Извините, Илья Валентинович, а не преувеличиваете ли вы значимость вашего издания?

— В каком смысле?

— В том, что читательская аудитория у вас невелика по сравнению с двумя газетами-лидерами в губернии.

— Третье место — это тоже отнюдь неплохо, — гордо заявил Калягин. — Кроме того, мы собираемся сделать первую в области интернет-газету.

— Неужели губернатор так зол на вас?

— Для этого есть еще и некоторые исторические предпосылки, — заметил Калягин.

— Какие же?

— Несколько лет назад у нас был один спонсор, с которым мы впоследствии расстались. Тогда, если вы помните, наш теперешний глава области боролся с прежним за обладание властью. Так вот, некто Школьников Сергей Алексеевич, предприниматель и в то время зампред областной думы, сделал нашу газету своего рода рупором против нынешнего губернатора. Потом Дмитрий Николаевич утвердился на своем посту, а Школьникова постепенно отправили на политическую периферию. Но губернатор нас не любит с тех самых пор.

— И вы ему платите той же монетой.

— В определенной степени это наши убеждения — мы боремся с тоталитаризмом во всех его проявлениях. А ДэЭна демократом никак назвать нельзя — вы же наверняка знаете, что у нас не «демократия», а «димократия».

Лариса улыбнулась.

— Так вот… Конечно, педалировать особо эту тему я не хочу. Тем более что если инициатива припугнуть нашу газету и была, то исходила она не от самого губернатора. Просто в последнее время его аппарат специализируется на угадывании желаний, истинных и мнимых, своего шефа. И зачастую делают все, как хуже — естественно, желая, как лучше.

— А какие отношения у вас со Школьниковым сейчас? — спросила Лариса.

Она даже лично была знакома с этим человеком, который за десятилетие своей политической и экономической деятельности в городе снискал устойчивую репутацию прожженного авантюриста.

— Плохие. Мы с ним одно время судились.

— И чем он сейчас занимается?

— Все тем же — ищет пути для того, чтобы пролезть наверх. По слухам, он занят сейчас формированием регионального отделения правящей партии, в обход губернатора. Кстати, я не исключаю, что это могут быть и его происки. Во имя карьеры он способен на все.

— Простите, не поняла…

— Он слегка псих и способен на многое, — перевел Калягин свое выражение. — Спасибо… — улыбнулась Лариса. — Только зачем ему-то все это?

— Недавно он обратился к нам с предложением о возобновлении нашего сотрудничества. Мы, учитывая весь прошлый негатив, связанный с ним, отказались. А газета ему сейчас не помешала бы… Кроме того, по некоторым нашим данным, этот господин связался с одной бандитской группировкой.

— Яд — это не бандитские методы, — задумчиво возразила Лариса.

— Может быть всякое, — уклончиво выразился Калягин.

— Хорошо, давайте вернемся к нашим баранам, а то у меня от политики голова пухнет, — призналась Лариса. — Итак, на очереди у нас женская часть коллектива.

Калягин вздохнул и попросил разрешения сначала доесть свинину. После того как с этим было покончено, он вытер губы салфеткой и сказал:

— Женщины — народ сложный и непонятный. И Лена Турусова, и Света Воронова — личности достаточно экзальтированные. Обе разведенные, у Лены детей нет, у Светланы дочь. Турусова является старой подругой Галины еще по университету. Светлана у нас работает не так давно, но я считаю ее одной из лучших журналисток нашей газеты.

— А ее отношения с Галиной?

Калягин пожал плечами:

— Пожалуй, я затруднился бы с ответом на этот вопрос. По-моему, никаких особых отношений у них не было. Они, конечно, не подруги, но и явных конфликтов между ними не происходило. Вот и все, что можно сказать.

— Мы забыли еще программиста и курьера, — напомнила Лариса.

— Ну, с программистом разговор особый. Валерия, видимо, сказала вам, что Миша был самым близким для Галины человеком.

Лариса кивнула.

— Что же касается курьера Андрея, то это, — Калягин поморщился, — пожалуй, самый незаметный и невыразительный, да простит он меня, человек в редакции. Хотя для курьера эти качества как раз, что называется, в кайф. Большего на этой должности и не требуется.

— Илья Валентинович, а давайте подумаем, кто из вашей редакции мог по каким-либо признакам стать, скажем так, наймитом противоположной стороны.

Калягин задумался, раскачиваясь в кресле. Думал он примерно минуту, потом потер лоб и решительно сказал:

— Нет, не могу себе представить никого. Абсолютно никого. Разве что…

— Что?

— Курьер Андрей Птичкин. Он несколько обижен на коллектив, считает, что его не ценят. Но его тогда не было в редакции, он был болен.

— Следовательно, подмешать яд он не мог.