Вопросы, одни вопросы… А ответов — ноль. На душе было муторно. Никита проследил, как непрошеные гости уселись в козырный джип и отбыли восвояси, а затем отправился на кухню — выпить чашку кофе. Он не очень привечал этот напиток, больше чаи гонял, но разговор с «быками» почему-то вызвал в нем непреодолимое желание услышать его запах и ощутить горьковатый вкус.

Жизнь на гражданке у него не сложилась. Вроде и не стар, здоровье еще есть и сила, но ничего, кроме должности дворника, в городской службе занятости предложить ему не могли. И то верно: у него была только одна профессия — родину защищать. Представив себя в оранжевой безрукавке и с метлой, Никита невольно содрогнулся и отказался от столь «лестного» предложения наотрез. На что сердобольная женщина, которая подыскала ему вакансию и у которой сын недавно окончил военное училище, сказала: «Напрасно вы так. Сейчас кризис, люди берутся за любую работу, чтобы выжить».

Но Никита не внял разумному совету и превратился в настоящего пенсионера со всеми вытекающими из этого статуса последствиями. Он много спал, вернее, отсыпался, потому как в армии сон был самой большой ценностью, часами торчал возле компьютера, смотрел телепередачи, перечитал кучу умных книг, ходил в магазин и на рынок за продуктами и иногда даже сиживал на скамейке в скверике, неподалеку от дома, где обычно собирались мужики пенсионного возраста, чтобы травить байки или распить бутылку.

Монотонная жизнь, потерявшая всякий смысл, в конце концов потребовала хоть какой-то разрядки, которую Никита нашел в спиртном. Он не стал пьяницей, у него в организме был какой-то тормоз, но спиртное не могло заменить активный образ жизни, и Никита с ужасом начал сознавать, что еще год-два такой жизни — и ему грозит деградация. Тем не менее менять что-либо в своем образе жизни он не имел ни малейшего желания, и не то чтобы не хотел, а просто не мог.

Вторжение двух «быков» подействовало на Никиту словно освежающий душ. Удивительно, но он даже не глянул в сторону буфета, где стояла недопитая бутылка водки. Обычно завтрак — чаще всего это была яичница с беконом — он начинал с рюмки. Однако сегодня даже мысль о водке показалась ему неприятной. Никита с детства обладал неплохой интуицией, которая получила дополнительное развитие в армии, и теперь он чувствовал, что главные события впереди. Визит двух мордоворотов, которые хотели отвезти его на рандеву с каким-то боссом, ничего хорошего ему не предвещал. Но кому он понадобился? И зачем?

Тревожные мысли обуревали Никиту почти три часа — как раз то время, за которое он убрался в комнатах. Он и взялся за уборку только по одной причине — чтобы выбросить из головы нехорошие предчувствия. Однако избавиться от них было гораздо труднее, нежели выскрести и отмыть всю грязь, скопившуюся в квартире за месяц, и отправить в мусорный бак два больших мешка пустых бутылок от водки и разных прохладительных напитков. В конечном итоге квартира засверкала, как новенький пятак, но работа от мрачных мыслей так и не избавила.

Тогда разозленный Никита включил стиральную машину, а также музыкальный центр (почти на полную громкость) и стал готовить обед — картофельный супчик и овощной салат. Увлекшись, он чисто интуитивно определил, что к нему кто-то снова напрашивается в гости, — разудалый шансон напрочь глушил все звуки, в том числе и стук в дверь.

На этот раз стучали аккуратно, можно даже сказать интеллигентно. Никита вырубил звук, подошел к двери и посмотрел в глазок. На лестничной площадке стояла какая-то женщина. Освещение было скудным, поэтому он не смог определить, кто это. Скорее всего, соседка снизу, решил Никита. Пришла с претензиями. Видимо, ей не понравился «концерт», который устроил Никита с помощью музыкального центра. Действительно, акустика в доме была отменной; когда Тимоха начинал ругаться со своей супругой, весь подъезд (от первого до девятого этажа) слышал потрясающие изыски устного народного творчества — по части ругани жена Тимохи могла заткнуть за пояс любого боцмана.

Никита отворил дверь и сказал:

— Будем считать инцидент исчерпанным. Я уже выключил звук.

— Нико, ты не узнал меня?

Этот тихий, до боли знакомый женский голос подействовал на Никиту как выстрел из снайперской винтовки. Он инстинктивно отпрянул назад и даже хотел закрыть дверь, чтобы избавиться от неожиданного наваждения, но в последний миг опомнился и каким-то чужим, подрагивающим голосом задал совершенно глупый вопрос:

— Ты ко мне?

— К тебе. Можно войти?

— Входи…

Она прошла в гостиную, осмотрелась. Никита взял себя в руки и уже гораздо спокойнее и тверже предложил:

— Присаживайся… Сюда.

Она села в кресло и привычно поджала ноги. Когда-то Никита очень любил эту позу. Она была потрясающе эффектной — как в журналах мод. Но у Полины (так звали его гостью) это получалось само собой. Она вообще отличалась каким-то аристократическим изяществом. У Полины была отличная фигура, и от нее просто веяло шармом, даже когда она носила дешевенькие детдомовские платьица. Полина (как и Никита) была подкидышем, и можно только догадываться, кто ее родители. Но гены у нее точно непростые; ее так и прозвали — Принцесса.

Правда, не исключено, что это прозвище Полина получила за свое увлечение лицедейством. В детдоме организовали самодеятельный театр, и Полину в сказочных представлениях обычно назначали на роль принцесс. А уж роль Снегурочки она застолбила начиная с первого класса. У бойкой на язык Полины была хорошая память, и она запоминала сценарий новогодних торжеств за очень короткое время, что весьма импонировало худруку.

— Как ты нашла меня? — спросил Никита, чтобы разрядить длинную паузу.

Он уселся напротив Полины и чувствовал себя неловко под ее пристальным взглядом.