И Кривицкий не выдержал, поняв, что ему не пронять Никиту своими ментовскими штучками.

— Ты знал некую Любовь Терехину? — спросил Алекс и буквально прожег Никиту взглядом насквозь.

«Почему знал?! — Мысль прозвучала в голове как набат. — Неужели и ее?.. Мать твою! Ну это уж чересчур!»

— А почему ты спрашиваешь? — Никита старался выглядеть безмятежным, хотя это давалось ему с трудом.

— Да или нет?!

— Гражданин начальник, а вы, случаем, не перепутали свой кабинет с моей квартирой? — сердито спросил Никита. — Алекс, ты что, с дуба упал?! Какая Терехина, о чем ты?

И тут же подумал: «Блин горелый! Похоже, я влип. Ведь в деле о смерти Колоскова есть показания Терехиной. И не заметить их я просто не мог. Что ж, придется прикинуться беспамятным валенком. Забыл — и все тут. Человеческая память — не мусорная свалка. Она избирательна».

— А все о том же… — Кривицкий вдруг резко успокоился и полез в свою папку, которая лежала на подоконнике.

Он достал оттуда с десяток фотографий — вернее, фотороботов — и разложил их на столе перед Никитой.

— Никого здесь не узнаешь? — спросил Кривицкий не без ехидства.

— А кого я должен узнать?

— Ты присмотрись, присмотрись…

Никита принялся рассматривать фотографии и сразу же узнал того парня, которого Любка выгнала на улицу без штанов и обозвала козлом. Черты лица были переданы с поразительной точностью, и Никита подумал: «Интересно, кто составлял фоторобот? Зуб даю, что здесь без Шапокляк не обошлось, — вспомнил он шуструю старушенцию. — Похоже, она тот еще кадр, сталинский, когда настучать на ближнего было занятием почетным, государственной важности. Да уж, у нее точно глаз — алмаз. Значит, и моя фотка где-то здесь…»

Она оказалась шестой по счету. И, пожалуй, самой плохой по качеству. Наверное, потому, что Никита не примелькался бабулям, так как был в гостях у Любки всего один раз. «Как мог Кривицкий опознать меня в этой кривой роже?» — с удивлением подумал Никита. Он небрежно отбросил свой снимок в сторону, как и остальные до этого, и потянул к себе седьмой. Кривицкий даже нижнюю губу прикусил от досады — на лице Никиты не дрогнул ни единый мускул.

— Ну и что? — спросил Никита, добравшись до десятого снимка. — Зачем ты притащил мне эту порнографию?

— Слушай, кончай темнить! — разозлился Кривицкий. — Ты был у Терехиной… — Он назвал дату и время. — А чтобы совсем уж отбить у тебя охоту врать и притворяться, объясни, как в ее квартире оказался номер твоего телефона?

С этими словами Кривицкий опять полез в свою объемистую кожаную папку и достал оттуда бумажную салфетку с крупно написанными цифрами. Никита не стал долго гадать, что это за салфетка, — на ней Любка записала номер его мобильного.

— Что с ней? — спросил Никита.

— Задушена, — коротко ответил Алекс. — Так ты знаком с Терехиной?

— Заткнись! — Никита достал бутылку коньяка, налил себе полстакана и выпил одним духом. — Она была хорошей дивчиной, хотя и не без некоторых недостатков… Земля ей пухом.

— Значит, знаком, — с удовлетворением констатировал Кривицкий.

— И что с того?

— А то, что ты проходишь по делу как свидетель.

— Свидетель чего?

— Сам догадайся. Кстати, ты пока первый опознанный из этой фотогалереи.

— Я должен этим гордиться?

— Просто у меня стало меньше работы. А теперь скажи, что ты у этой Терехиной забыл?

— Тебе разве не сказали, что она была женщиной свободных нравов? А я, между прочим, холостяк.

— Опять врешь! Судя по показаниям жильцов дома, твой визит надолго не затянулся. Что вряд ли могло иметь место в случае амурных игр.

— А я шустрый, как кролик.

— Ты хочешь, чтобы мы поссорились?! — Лицо Кривицкого пошло красными пятнами.

«Злится… — думал Никита, лихорадочно соображая, что ответить Алексу. — И он по-своему прав. Но если я расскажу ему хотя бы часть правды, а тем более предъявлю видеоматериалы Хайтахуна, то тогда Шервинский сживет меня со свету. Не говоря уже о Принцессе. Да и Алекс будет не шибко рад попасть в эту яму со змеями».

— Ни в коем случае, — ответил Никита. — Ладно, сдаюсь. Приходил я к ней совсем по другой причине, нежели эти гаврики. — Он кивком указал на фотоизображения. — Тебе известно, что Терехина была любовницей Колоскова?

На некоторое время Кривицкого перемкнуло. В его глазах вдруг появилось тоскливо-тревожное выражение, которое бывает у человека, когда он понимает, что попал в безвыходное положение.

— Нет, я этого не знал, — наконец выдавил из себя Кривицкий.

— Как видишь, я очень ценный свидетель, — съязвил Никита. — Но и это не все.