Оно оказалось практически пустым (был будний день, вторник или среда, никак не пятница, 100 %, назавтра был полноценный рабочий день).

…Вначале всё у нас очень даже хорошо пошло. Толин кивок убрал моё табу, и я вместо пресных культурных светских бесед включил в отношении Оли свою мощную соблазнительную программу; в то время, как Толян уже практически овладел Мариной на уютном кожаном диванчике; это был просто праздник какой-то, мы уже договорились, что сейчас вот уберём флакон мартини и поднос с ассорти морепродуктов, и выдвинемся ко мне на квартиру (я снимал двуху на Аллее Героев, д.5, это в 3-х минутах ходьбы от «Ромео»), как вдруг появление на сцене двух танцующих девушек поломало нашу идиллию.

То были самые заурядные загулявшие тёлочки, ну и, хоть они и были две средние чиксы, по волгоградским стандартам на «3+», но в абсолютно пустом заведении являлись королевами красоты по сравнению с Мариной настолько, что даже коматозный Толян чисто инстинктивно среагировал и выбежал на сцену.

И вроде как это выглядело совершенно естественно — в ночном клубе на пустой сцене парень присоединяется к двум танцующим девчонкам… далее нарисовалась и Марина, вслед за ней и Оля, всё прекрасно, танцующий круг, небо вокруг, и умиляясь на эту картину, я совершенно забыл о тёмных силах, довлеющих над пьяным Толиком. Во власть которых он отдался, едва Марина с Олей вернулись за столик, чтобы выпить. Привычным движением он схватил за задницу сначала одну девку, потом другую. Одна заорала, другая попыталась дать ему пощёчину, но он поставил жёсткий блок, и она заорала уже от боли. Обе две набросились на него с кулаками, и он стал отбиваться от них не как от пьяных баб… короче, не как мужчина отбивается от женщин, понимая, что это слабый пол, а как боец отбивается от равноценного противника. Завязалась серьёзная потасовка, что не могло не привлечь внимание охранников. Они появились на сцене вместе с Ольгой, которая с места в карьер вступилась за брата и вцепилась одной из оппоненток в волосы.

Если в первые секунды инцидента всё выглядело более менее комично, то теперь это стало дракой на полном серьёзе. Музыку выключили, одна из оппоненток сбегала за сумочкой, а вернувшись на сцену, ставшую ареной боя, обнаружила в своих руках газовый пистолет. И, заорав: «Ты сука, ты знаешь, кто мой парень, а? А кто мой отец ты знаешь? Я сейчас позвоню им, и они знаешь, что с тобой сделают?», стала размахивать стволом в опасной близости от Олиного лица. Сцепившийся с охранниками Толик прокричал в ответ, что он знает САМОГО Алексея Ивановича, который в рот **ал означенных людей.

Градус накала идиотизма достиг своего апогея — назревала война «крыш» (Алексей Иванович — силовик, важная шишка из УВД, который решал мои вопросы и по протекции которого я устроил Толика к себе на фирму).

Реально, запахло жареным. И газом. Раздался выстрел, и сцена моментально опустела — все, кто там рубился, побежали на выход, схватившись за лицо. Слава богу, эта овца со стволом выстрелила в воздух, а не в кого-нибудь из своих противников. Молекулы газа достигли и меня, хоть я и находился на приличном расстоянии от сражения. Я устремился к выходу, на бегу расплачиваясь с официантом по счёту.

На улице всю компанию принимала милиция. Подъехали аж три «бобика» и одна милицейская «шестёрка». Нас окружили люди в камуфляже и с автоматами. Не убоявшись копов, участники сечи, а именно Толя с Олей и две их оппонентки продолжали рамсить, несмотря на то, что у последних отняли ствол, а Толику охранники разбили лицо. Дебоширов растащили в разные стороны и стали разбираться.

Заведение закрылось, на дверях появилась табличка «Закрыто». Узнав, кто тут главный, я уединился с этим милицейским чином в «шестёрке», мы отъехали на противоположную сторону улицы, встали возле гостиницы «Волгоград» и приступили к переговорам. Я предложил 3,000 рублей в обмен на вызволение Толика.

— Это несерьёзно, он оказал сопротивление, тут пахнет сроком, — возразил коп.

…Всё же, после некоторых дебатов, увидев деньги, он сдался, и, тяжело вздохнув, велев положить банкноты на заднее сиденье, попросив обождать, вышел из машины.

Оля и её оппонентки находились у входа в «Ромео», метрах в пяти друг от друга, обмениваясь матюгами и страшнейшими угрозами, а охреневшие ОМОНовцы с автоматами не давали им сойтись в рукопашной схватке. Я много повидал ТП (тупая **зда), но таких ТП видел впервые.

Марина стояла у обочины и нервно курила. Толя находился в одном из «бобиков». По команде старшего копа Толяна извлекли из зарешёченного багажника, где обычно возят арестантов, сняли наручники… и тут свет померк в моих очах: повинуясь приказу, наверное, самого Сатаны, Толян набросился на милиционеров с кулаками. Его моментально нейтрализовали, заковали в наручники и затолкали обратно в клетку.

Старший коп вернулся ко мне и сказал, чтобы я забирал свои деньги, потому как «этого долбоёба сейчас повезут в кутузку». Мне пришлось забрать с заднего сиденья три тысячи и выйти из машины.

Как бы мне этого ни не хотелось, но пришлось звонить Алексею Ивановичу. Я дал ему вводную (прощаясь с милиционером, я узнал от него, из какого РОВД прибыл наряд и куда повезли Толика) и стал ждать.

Какое-то время ОМОНовцы потратили на то, чтобы заставить ужратых тёлок разойтись в разные стороны. Когда оппонентки скрылись за углом, милицейские машины тронулись с места. Оля с Мариной стояли под деревьями напротив входа в «Ромео» и курили. Я счёл момент подходящим, чтобы пойти домой, но они меня заметили и окликнули. Я крикнул в ответ, чтобы шли ко мне, потому что не*уй оставаться в этом месте. С явной неохотой Оля стала переходить дорогу, её нервировало то, что всё закончилось так быстро и без кровопролитного побоища.