— А к чему ты это все нам рассказываешь? — опять спросил Гуров.

— Ну как же! Вам же типаж нужен, картинка. А она такова, что здесь большинство участков используется все-таки под посадку огородных растений. И люди эти, хозяева дач, друг друга хорошо знают, часто и с удовольствием общаются, обмениваются рассадой, мнениями, чем-нибудь еще. Это своя среда, понимаете, свой тесный мирок. И на фоне всего этого спрятать процесс выращивания конопли в больших объемах практически невозможно. Любой большой участок с нетипичными растениями неизбежно попал бы в поле зрения массы обывателей, тем более большое количество теплиц или чего-то другого. Тут промышленное сельскохозяйственное производство не спрячешь.

— Долго и пространно, — сделал вывод Гуров. — Учись, Леша, быть лаконичным, короче формулировать свои выводы. Ну а в целом я тебя понял. Хорошо, что ты опираешься на закономерные факты, а не на голые домыслы. Теперь давай ты, Игорь.

Матурин усмехнулся тому, что ситуация напоминает проверку домашнего задания у школяров. Уж его, опытного опера, можно бы спросить и иначе. Не новичок!

— Обойти все было невозможно, потому что территория, выделенная мне, была слишком велика. Главное в другом. Лисья гора — место, с одной стороны, хорошее, потому что близко от города и тут высокая лесистость, но зато почва не очень хорошая, поэтому здесь относительно много дач, имеющих чисто рекреационный характер. Тут выращивание конопли тоже не спрячешь, хотя условия подходящие. Я немного пообщался с людьми и сделал некоторые выводы.

Здесь каждый живет своим миром, и дела соседей его не касаются. Здесь не общаются между собой, не заглядывают за заборы. А что касается участкового, то его работа равна практически нулю. Достаточно сказать, что многие и не знают о существовании участкового пункта. И еще один факт: здесь частенько обворовывают дачи. Специфика такова, что выносят то, что легко вынести и увезти максимум на легковой машине. Не холодильники и газовые плиты, а магнитофоны, небольшие телевизоры, музыкальные центры, видеоплееры, компьютеры. Одним словом, бытовая техника.

— А потом продают через мастерские, — неожиданно поддакнул Кикин, с задумчивостью глядя вперед через лобовое стекло.

— Что-что? — повернулся Гуров к водителю.

— Через сервисные центры и мастерские по ремонту, — повторил сержант. — Не первый раз слышу. Приносят в ремонт технику, а им ставят бывшие в употреблении детали и узлы. Компьютеры дешевые на заказ собирают, для детей там, для игр, чтобы без наворотов.

— Между прочим, неплохая мысль, — согласился Матурин.

— Да, — кивнул Гуров. — А ты, Леша, учись у опытного оперативника. Ну а что касается моего участка, то там чистая «пустышка». Ни визуальный осмотр, ни работа с населением ничего не подтвердили. Разруха, бурьян, запустение на месте некогда процветающего хозяйства. Хотя там можно было бы развернуться овощеводам.

— Думаете переквалифицироваться и столицу покинуть? — усмехнулся Матурин.

— Нет, не о том я думаю. Значит, ты говоришь, что воруют на Лисьей горе? Компьютеры…

Делать выводы и менять ход операции Гуров сразу не стал. И не потому, что идея у него в голове не созрела, он не хотел без достаточной аргументации расхолаживать своих сотрудников. Нет ничего хуже, когда начальник мечется, меняет установки, даже собственное мнение. Начальник должен быть целеустремленным, верящим в успех предприятия. Он должен олицетворять продуманность операции до мелочей.

Но, по мнению Гурова, начальник должен быть еще и гибким, уметь вовремя уловить перспективное направление, «золотую жилу». Должен вовремя увидеть новый поворот в оперативной разработке, оценить его перспективность, вовремя перенацелить подчиненных. И он решил, придя домой к школьному другу, засесть за свой ноутбук и полазить в Интернете.

Однако сразу заняться своими делами ему не удалось. В кухне раздался грохот, и тут же взвизгнул женский голос. Гуров, разложившийся с ноутбуком в выделенной ему хозяевами комнате, подскочил как ужаленный. Бросившись на шум, он распахнул дверь и увидел расстроенную Татьяну, жалобно взиравшую на страшный беспорядок на рабочем столе и повисшую над ним на одном дюбеле посудную полку.

— Я уж думал, что тут стреляют, — облегченно пошутил Гуров. — Не ушиблась?

— Нет, — покачала головой девушка. — И что же у меня все сегодня из рук валится? Прямо напасть какая-то.

— Ну, это бывает, — успокоил ее Гуров. — А посуда бьется к счастью.

— Вы думаете? — грустно улыбнулась Татьяна. — А к счастью будет, если полка совсем рухнет?

— Давай-ка мы с тобой ее снимем. — Лев с готовностью потер руки. — Я подержу, а ты посуду вынимай, пока она в самом деле не грохнулась. А потом подумаем, как ее снова повесить. Инструмент у отца в доме есть какой-нибудь?

— Есть, конечно, — закивала головой Татьяна. — А вы сможете полку повесить?

— Не вижу проблем! Снимем, установим причину несчастья и придумаем, как исправить положение.

— А вы не скажете маме?

— Маме? А-а… а почему от нее надо скрывать?

— Не хочется, чтобы она опять начала зудеть и папу пилить. Плохо повесил, все падает, дом рушится, а ему нет дела…

— Тебе отца жалко? — догадался Гуров.

— Жалко, Лев Иванович, — вздохнула Татьяна. — Я же не маленькая, понимаю. Хоть она меня и любит, а все равно ей тяжело. Ее сын погиб, а я живая. Вы же знаете, что Вероника Ивановна мне не мать. Она меня по-своему любит, но, как ни крути, а отец меня любит больше.