Стекольная Laffка Захари.

Она не изменилась — тот же пыльный, плесневелый запах, те же старые стеклянные вазы и непримечательные хрустальные статуэтки украшают полки. Чаннинг не знал, чего он ожидал найти в свой второй визит — может быть даже, что этого места больше нет, хотя и прошло немногим более двух недель. Но вот он тут, и на этот раз он не усомнится, здесь или нет владелец; он чувствовал присутствие Захари за занавесом.

— Добрый день, г-н Мэнделл.

Чаннинг начал. Он, должно быть, отключился, потому что вдруг Захари оказался рядом, но Чаннинг не видел, как он идет к прилавку.

— О, привет.

Он не сказал больше ничего — как можно попросить купить другую жизнь? Захари улыбнулся ему и спокойно ждал. Пять секунд прошло, потом десять; но Ченнинг всё по-прежнему нервно молчал, не встречаясь глазами с мужчиной. Наконец Захари значительно вздохнул и, наклонившись за кассу, извлек зеркальный поднос и его сверкающее содержимое.

— Жаль Сандру Уитли, — сказал Захари тихо. — Я уверен, что она была прекрасной женщиной.

— Кто?

— Женщина, которая умерла сегодня утром, когда рамка была разбита, — мягко ответил Захари.

Ченнинг почувствовал, что кровь отхлынула от лица, — это шестое чувство Захари оказалось не таким невероятным, как он считал раньше. Затем он нахмурился.

— Но я думал, вы сказали, что ее инициалы — W S, а не S W.

Мужчина пожал плечами.

— Крохотная — скажем так — белая ложь? Иногда я вынужден переставлять буквы — без объяснений.

На его лице не отразились эмоции.

— О. Ну, это б-был несчастный случай, — сказал Чаннинг, немножко заикаясь. — Одна из горничных уронила ее.

Он мысленно упрекнул себя за предложенное объяснение: в конце концов, какая разница, кто сделал это? Даже если бы он специально разломал золотистую рамку, кто из них действительно был больше виноват? Он — за ее уничтожение? Или Захари — за ее создание?

— Конечно.

Слушая бархатистый тон голоса Захари, Чаннинг поймал себя на впечатлении львиной неумолимости. Чтобы скрыть свою тревогу, он обратил внимание на поднос. Так много цветов и форм! И каждая представляет собой жизнь — он теперь полностью верил — кого-то в городе, живого, дышащего мужчины или женщины, кого-то, кто любит и ненавидит, как и он сам. На подносе были по крайней мере пять или шесть рамок, которых он не помнил с последнего визита — какую из них? Его совесть ох**тельно играла с его способностью выбрать.

— Вот эту, — сказал он наконец. Он указал на нее и наблюдал, как Захари поднял ее с зеркальной поверхности и осмотрел для проверки. Она выделялась среди прочих, была темнее и стильнее — меж хрустальных прядок сквозили дымные завитки черного и серого.

Взгляд Захари нашел ее.

— Красивое произведение, — сказал он ровно, кладя стекло на ладонь Ченнинга. — Жизнь, которую оно окружает, принадлежит…

— Нет! — Ченнинг прервал его и отстранил стекло. — Пожалуйста, я не хочу знать. Просто… заверните его.

— Даже инициалы?

Ченнинг решительно покачал головой. Если что-то случится с рамкой — когда ее расколют — у него на душе будет легче, если эта…жертва останется для него тайной.

— Как угодно.

Ченнинг рассеянно бродил по небольшому помещению, прислушиваясь к шорохам, тихим звукам, которые производил лавочник, пакуя подарок, и позволил своим мыслям свободно уплыть…

— Хотите еще что-нибудь, мистер Манделл? — спросил Захари мягко.

Ченнинг остановился спиной к прилавку, руки в карманы. Он глубоко вдохнул на длительную, собирающую нервы в комок секунду перед тем, чем повернуться.

— Да… Захари, — сказал он. — Вот это.

Он подошел к прилавку и вытащил из куртки сложенный носовой платок. Стараясь, чтобы пальцы не дрожали, он раскрыл льняной сверток и протянул Захари: в центре белого квадрата лежал одинокий платиново-светлый волосок.

— Вы, — осторожно спросил Чаннинг, — делаете ваши рамки на заказ?

Это становится привычкой, подумал Чаннинг, когда забрался в кабриолет. Дежа вю переполняло, и он знал, что испытает его снова, когда вернется, чтобы забрать замененный презент к годовщине Миранды. Он открыл бардачок и осторожно положил свою покупку внутрь, надежно упаковав вокруг остальное содержимое — карты, всякие салфетки и тому подобное. Это должно быть сделано, думал он, запирая отсек. Кроме того, на самом деле это не так дорого. Раз жизнь была дешева, то рамка, так надежно упакованная в его машине, почти никчемна в сравнении с тем, что он заполучит через три дня.

Отъехав, Ченнинг задумался, как он объяснит утечку с расчетного счета Миранды — возможно, она примет правду: что он сделал заказ заменить ее разбившийся подарок на годовщину. Но скорее всего, она будет думать, что он потратил деньги на Адриенн, хотя он не видел свою сестру с самого утра его первого визита к Захари. Мирандина инстинктивная и тайно оправданная ревность к его близнецу был удивительна, и найти время для посещения Адриенн походило на попытку сорваться с поводка из сливочной тянучки: он тащил прочь, а жена просто сматывала поводок. Даже сегодня он должен был спешить обратно; Миранда планировала огромный званый обед, и только его обещание заказать ей новый презент подарило ему несколько часов свободы. Без сомнения, Миранда следила за домом Адриенн даже сейчас. Тем не менее, удовлетворенность, которую Чаннинг чувствовал тем утром, вернулась; скоро, очень скоро, его жизнь примет новое направление.