Чем кровопролитнее были бои под Сталинградом, тем обильнее и точнее была информация у «Макса», чтобы немцы поняли, что Сталин под Москвой не шутит и хочет устранить Ржевский выступ, а вместе с ним и другие дивизии немецкой группы армий «Центр». Хотя исподволь та же Ставка ВГК планомерно наращивала резервы в районе Сталинграда. Советских войск, правда, там было меньше, чем на других фронтах, например на западе – Калининском, Западном и др.

Количество сил и средств в действующей армии по участкам стратегического ФРОНТА К 1 9 НОЯБРЯ 1942 г. [27]

Комментируя в качестве дополнения некоторые показатели этой таблицы, следует сказать, что по численности воинов и количеству единиц вооружения советские фронты западного направления были укомплектованы лучше и больше, чем сталинградские. Но, как все знают, пушки мертвы без боеприпасов, а танки и самолеты – без горючего. Так вот, по вторым показателям к ноябрю 1942 года сталинградские фронты были снабжены значительно лучше, чем западные. Это особо касалось артиллерии. Так, например, на каждую 76-мм пушку здесь поступило от 350 до 630 снарядов. Сталин понял, что артиллерия – бог войны. Неслучайно именно под Сталинград был направлен в качестве представителя Ставки ВГК генерал-полковник артиллерии Н. Воронов, который по приказу Главковерха учил части Красной армии правильной тактике применения артиллерии в ходе наступления.

Отсюда каждый сможет сделать совершенно справедливый вывод, каким фронтам Ставка ВГК придавала в ноябре 1942 года внимания больше соответственно их стратегическим задачам. Для фронтов западного направления отсутствие необходимого боекомплекта привело к недостаточному огневому поражению противника в ходе наступательных боев и, как следствие, к значительным жертвам советских воинов. Но по-другому в тот период Ставка распределить боеприпасы (например, всем поровну) не могла. Их у нее в резерве просто не было.

Однако фашисты были еще сильны. На сталинградском направлении советским войскам противостояла группировка, насчитывавшая один миллион одиннадцать тысяч человек, 10 290 орудий и минометов, 675 танков и штурмовых орудий, 1216 боевых самолетов. Пытаться разгромить такую мощную группировку противника, которая к тому же предполагала получить помощь извне, было делом очень сложным. [16]

И не нужно выстраивать по указанной таблице предположения, кто у кого был в тени. Даже в кремлевский кабинет Сталина командование фронтов, западных и сталинградских, большей частью вызывалось чаще, чем руководство других двенадцати советских фронтов в период 1942 года, что хорошо видно по тому же «Журналу посещений кабинета Сталина». Ведь Ставке ВГК нужно было провести в жизнь операции «Монастырь», «Уран», «Марс» строго согласованными действиями.

Например, Г. К. Жуков пробыл на сталинградских фронтах с конца лета 1942 года почти до начала операции «Уран». Такое значительное время его руководства в новом ранге – заместителя Верховного главнокомандующего – со всей очевидностью показывает, где готовил основной удар советский Главковерх в 1942 году, – под Сталинградом! Ведь Георгий Константинович в эти, наверное, самые сложные месяцы на западном направления не был вовсе, а прибыл туда лишь после 25 ноября 1942, когда операция «Марс» была уже подготовлена.

Полностью понять то, что задуманный триединый стратегический план операций с главным ударом был именно на Волге, помогает еще и тот фактор, что Верховный мог прибывающие резервы с востока направить под Ржев, например, для решающего прорыва фронта немецкой группы армий «Центр». О чем, кстати, его настойчиво просил генерал армии Жуков. Но Ставка на это не пошла, а оставила их под Сталинградом. Почему?

Во-первых, 6-я армия Паулюса к осени стала значительно слабее, чем тогда, когда она начала свое наступление, 28 июня 1942 года.

Во-вторых, для скрытого сосредоточения и безопасности новых резервных армий территория под Сталинградом была более удобной. До нее был короче путь новым резервам и всему другому, что нужно было получить с востока СССР для фронта.

В-третьих, у фашистов к июлю 1942 года оказались слишком растянутыми тылы. Из-за этого снабжение, например, горючим фашистским стратегам и тыловикам приходилось организовывать даже… по воздуху, самолетами Люфтваффе, что было явно нереальным делом при организации их успешных боевых действий.

Есть много других подтверждений, чтобы правильно понять: стратегические резервы, подготовленные к осени 1942 года, были предназначены отнюдь не для развития успеха на западном участке советско-германского фронта. В частности, в той же 12-томной «Истории Второй мировой войны» отмечается, что значительная часть стратегических резервов Ставки осенью 1942 года формировалась и располагалась восточнее и юго-восточнее Москвы – в районах Тамбова, Балашова, Саратова и др.

Германской разведке некоторые из них удалось установить. Что-то еще сообщали их разведчики, что-то передал «их» лучший агент «Макс». И на основании информации своих агентов немцы вполне обоснованно ожидали, что основные события зимней кампании развернутся все-таки на западном стратегическом направлении их Восточного фронта. Поэтому Гитлер резонно боялся снять с группы армий «Центр» хотя бы одну дивизию на помощь своей 6-й полевой армии под Сталинградом. Он понимал, что под Ржевом создалось то зыбкое равновесие, которое при малейшем сбое с той или иной стороны может привести к колоссальным печальным последствиям. Для русских – к потере Москвы, а для немцев – к разрушению всей структуры Восточного фронта.