В правой, замерзшей руке появилось жжение. Чувство проступило, налилось силой, и скоро горячая волна прокатилась по моему телу… достигла головы, оживотворяя, останавливая кружение…

Темные пятна, прекратив вращение, слились в несколько человеческих голов. Прорисовались, обрели четкость лица, глаза.

— Ну вот, я же говорил! — удовлетворенно сказало угловатое лицо с покатым лбом, плавно переходящим в крупный нос. — Вот и порядок! Колодезная водичка хорошо стимулирует нервные центры.

— В тюрьму его! — решительно сказало другое лицо — смуглое и черноглазое, вдобавок перемотанное по лбу какой-то пестрой тряпкой. — Вы, доктор, тоже пройдите. Заодно за самочувствием его присмотрите. Но помните: я вас жду на вечернюю партию!

— Непременно, — улыбнулось грустной улыбкой угловатое лицо того, которого назвали доктором. Внешне этот доктор был здорово похож на голливудского актера Лайама Нисона: маленькие голубые глазки, породистый нос с практически отсутствующей переносицей, длинная фигура…

Крупные, костистые ладони легко подняли меня на ноги и, не давая упасть, повлекли в сторону низкой деревянной хижины, крытой пальмовыми листьями.

Пока меня вели, или, скорее, волокли, к хижине, я успел окинуть взглядом окружающий пейзаж. Несколько хижин на каменистой возвышенности. Пара хижин — двухэтажные. Возвышенность, скорее даже плато, окружена зеленой пеной джунглей. Метрах в пятидесяти от меня, в более низкой части плато, голубой сарделькой приткнулся вездеход, осевший на одну сторону. Кое-где между хижинами натянуты веревки, сушится белье.

Вокруг стояло несколько смуглых человек, обряженных в разноцветное тряпье. Наблюдают за мной и моим попутчиком. Вооружены. Блестят улыбками.

— Пригнитесь, — мягко пророкотал ведущий меня тип и заботливо наклонил мою голову, чтобы я не стукнулся лбом о притолоку низенькой двери. В хижине было темно, по сравнению с залитой солнцем улицей, так что поначалу глаза видели только плавающие светлые пятна. За спиной стукнула дверь, брякнул деревянный засов…

— Ложитесь сюда, на койку.

Человек, которого назвали доктором, помог мне опуститься на койку, покрытую сеном, вместо матраца, и застеленную грубым брезентом. Стянул с меня мокрую рубашку и джинсы, одел, словно ребенка, в чистую и сухую рубаху. Я не возражал, ощутив неподдельную заботу и участие. Вот только с чего они? Я вроде пленник…

— Думаю, вам лучше поспать. Вот только воды еще выпейте.

— А вы и вправду доктор?

— Доктор, врач, лекарь, медик… какая разница? — Доктор отошел куда-то. Зажурчала наливаемая вода. — Меня Лукой зовут.

Я приподнялся на койке. Лука! Лебо и Пласт говорили о том, что он должен был дожидаться нас в деревне недалеко от проезда. А еще…

— Алексей. Алексей Мызин, — я протянул руку. — Проходимец.

— Лука Кириакис, врач по профессии, бродяга по жизни, — Лука осторожно пожал мою ладонь, а затем вложил в нее металлическую кружку: — Ну-ка, пейте залпом! Здесь вода с адсорбентом: нужно вытянуть всякую дрянь, что бродит по вашему организму. Невкусно, но зато полезно.

Я выхлебал наполненную какими-то слизкими хлопьями воду. Вкус опилок, мела и мокрой бумаги обстоятельно поселился во рту. Глаза понемногу привыкли к полутьме хижины, и я мог рассмотреть ее скудный антураж: деревянные стены, такой же потолок, земляной пол. Единственное окно закрыто бамбуковой циновкой, скупо цедящей дневной свет. На колченогом столе — россыпь каких-то банок и коробок. Рядом — стул с брошенной на него рубахой. У дверей хижины стояло ведро с водой, которой, собственно, меня и поил Лука. Возле противоположной от меня стены разместилась еще одна койка, на которой лежал человек, с головой покрытый простыней. Компенсируя закрытое лицо, с другой стороны простыни торчали крупные голые ступни, навевая самые неприятные ассоциации. Доктор труп у себя держит, что ли?

Лука взял у меня кружку и приложил палец к губам, предупреждая вопросы, готовые сорваться с моих губ:

— Жюльен куда-то исчез. Нет, его не убили, просто пропал, скрылся где-то… Толстяк и дамочка живы, хотя и не могу сказать, что они абсолютно невредимы — царапин и гематом на них хватает. Их держат в другой хижине. Пласт мертв. Да вы и сами это знаете…

Доктор рассказывал, а его крупные, но ловкие пальцы быстро пробежались по моим ребрам, очевидно проверяя их целостность, повернули вправо-влево голову, оттянули нижние веки…