Шрифт:
Обычные помощники богачей — приказчики, конторщики, маклеры, агенты — по-прежнему выказывали им непоколебимую верность. При наступлении срока платежей еще оставшиеся в живых рассыльные взорванных банков шли по развороченным улицам в окутанные дымом дома, чтобы предъявить какой-нибудь вексель и получить по нему деньги; многие при этом погибали в пламени.
Тем не менее уже не оставалось никаких иллюзий: невидимый враг завладел городом. Теперь там господствовал гул взрывов, непрерывный, как тишина, уже привычный для слуха и полный неодолимого ужаса. Осветительное оборудование было разрушено, по ночам город был погружен во мрак, и совершались чудовищные, неслыханные преступления. Одни только рабочие кварталы, не столь пострадавшие, еще кое-как держались. Там наводили порядок патрули добровольцев; они расстреливали грабителей, и на каждом углу можно было наткнуться на труп, лежащий в луже крови, с подогнутыми коленями, со связанными за спиной руками, с платком, прикрывающим лицо, и с пришпиленной на животе надписью.
Уже невозможно было разбирать груды обломков и хоронить мертвых. Вскоре трупный смрад стал невыносим. Начались эпидемии; бесчисленное множество людей перемерло, а те, что выжили, еле держались на ногах, были как помешанные. Остальных подбирал голод. Когда прошел сто сорок один день после первого взрыва и в Альку вступили шесть армейских корпусов с полевой и осадной артиллерией, — ночью в самом бедном районе города, единственном еще уцелевшем, но уже охваченном со всех сторон поясом пламени и дыма, Каролина и Клер, взявшись за руки, смотрели вниз с крыши высокого дома. Веселые песни взлетали над улицей, где плясала обезумевшая толпа.
— Завтра все будет кончено, — сказал он. — И так будет лучше.
Молодая женщина, с разметавшимися волосами, с лицом, озаренным отблесками пожара, радостно и благоговейно смотрела на сжимающееся вокруг них огненное кольцо.
— Так будет лучше… — повторила она.
И, бросившись в объятия разрушителя, самозабвенно поцеловала его.
§ 4
Остальные города Федерации тоже пережили разруху и смуту, но впоследствии там восстановился порядок. Были произведены реформы в области государственных установлений; нравы сильно изменились; но совсем воспрянуть после потери столицы и достичь прежнего процветания страна уже не могла. Торговля и промышленность пришли в полный упадок; цивилизация исчезла из этих мест, прежде излюбленных ею. Они сделались бесплодными и нездоровыми; территория, на которой кормились миллионы людей, стала сплошной пустыней. На склоне холма, в саду Форта св. Михаила, дикие кони щипали сочную траву.
Дни протекали, как воды источников, столетия падали в вечность, словно капли со сталактитов. На холмах, укрывших под собою развалины забытого города охотники били медведей; пастухи пасли там свои стада; пахари бороздили землю плугом; огородники и садоводы выращивали салат и прививали груши. Народ был небогат, чуждался искусств. Древняя виноградная лоза и кусты роз украшали стены их хижин; козья шкура прикрывала их загорелое тело; женщины одевались в домотканую шерстяную материю. Козопасы лепили из глины фигурки людей и животных или пели песенки о девушке, уходящей в лес за своим милым, о козах, что щиплют траву под шум сосен и журчанье ручья. Хозяин сердился на жуков, поедающих его фиги; придумывал, какие устроить западни, чтобы охранить своих кур от пышнохвостой лисы, и угощал соседей вином, приговаривая:
— Пейте! Саранче не удалось испортить мой виноград; когда саранча налетела — он был уже собран.
Шли годы, богатые деревни и тучные нивы были разграблены и опустошены нашествием варваров. Много раз страна переходила от одних завоевателей к другим. Победители построили замки на холмах; развились ремесла; появились мельницы, кузницы, дубильни, ткацкие мастерские; через леса и болота протянулись дороги; по рекам побежали суда. Деревни выросли в укрепленные городки и, соединившись вместе, образовали большой город, защищенный рвами и высокими стенами. Позднее, сделавшись столицей обширного государства, он раздался во все стороны, и старые укрепления, отныне уже бесполезные и стеснительные, были превращены в зеленые бульвары.
Город разбогател и непомерно разросся. Дома все время казались недостаточно высокими; их беспрестанно надстраивали, а новые возводили в тридцать — сорок этажей, и там громоздились одни над другими конторы, магазины, банки, помещения разных обществ; а под домами все глубже и глубже рыли подземелья и тоннели. Пятнадцать миллионов человек работало в гигантском городе.
РАССКАЗЫ ЖАКА ТУРНЕБРОША [210]
210
Сборник «Рассказы Жака Турнеброша» вышел в свет в декабре 1908 г. в издательстве Кальман-Леви. Большая часть вошедших в него новелл была опубликована в периодической прессе еще в 90-е гг. XIX в. и перекликалась с произведениями Франса тех лет, в особенности с книгами о Куаньяре (об этом говорит само название сборника: Жак Турнеброш, как и его учитель аббат Жером Куаньяр, — главные герои «Харчевни королевы Гусиные Лапы» и «Суждений господина Жерома Куаньяра»). С другой стороны, новеллы сборника связаны с историческими интересами Франса начала 900-х гг. и объединены исторической тематикой. Из девяти новелл, составляющих сборник, действие четырех приурочено к XV в., который в эти годы особенно интересовал писателя в связи с его работой над «Жизнью Жанны д'Арк».
В новелле «Брат Жоконд»(впервые опубликована в приложении к газете «New-York Herald» 18 декабря 1904 г.) дается развернутая картина жизни Франции времен Столетней войны. Столетняя война с Англией (1337–1453) началась при первом короле династии Валуа Филиппе VI и принесла Франции неисчислимые бедствия и страшное разорение. Непосредственным ее результатом были непрекращающиеся крестьянские восстания, крестьянская война «Жакерия» и парижское восстание Этьена Марселя в середине XIV в. Положение осложнилось тем, что при психически больном короле Карле VI (1380–1422) началась ожесточенная усобица двух феодальных клик, стремившихся захватить государственную власть, чинивших насилия и расхищавших казну, — борьба «бургундцев» и «арманьяков». Во главе одной клики стояли герцоги Бургундии, представлявшей собой в то время сильное государство, во главе другой — герцоги Орлеанские и их родственники графы Арманьяки. Воспользовавшись смутой, английский король Генрих V наголову разбил французов под Азенкуром (1415) и постепенно захватил почти всю Францию и Париж. Герцог Бургундский Филипп II Смелый вошел в открытый союз с англичанами и вскоре сделался хозяином Парижа. В мае 1420 г. больной король Карл VI, находившийся целиком под влиянием бургундской партии, заключил договор с Генрихом V английским, по которому тот делался правителем Франции, а после смерти Карла VI — французским королем в обход правдофина (наследного принца, будущего короля Карла VII). Однако оба короля, Карл VI и Генрих V, умерли в один год (1422), и во Франции оказалось два новых короля: на севере Генрих VI английский (малолетний сын умершего Генриха V, за которого правил регент герцог Бедфорд), а на юге Карл VII, который и не подумал отказываться от престола. Война возобновилась с новой силой, англичане осадили город Орлеан — ключ к югу Франции; и тогда началась партизанская народная война против захватчиков, выражением которой явилась деятельность Жанны д'Арк. Именно к этому периоду отнес Франс действие новеллы «Брат Жоконд», воскрешающей один эпизод из осады Парижа войсками Жанны д'Арк и Карла Валуа. С обычным для Франса знанием исторических деталей и ощущением эпохи воссоздана атмосфера Парижа XV в., атмосфера военной и политической смуты, религиозного исступления, темных суеверий. В новелле нашли отражение гуманистическая позиция автора и вместе с тем его скептический подход к истории, характерный и для других произведений того же периода; полуосознанные попытки монаха Жоконда протестовать против междоусобицы и войны, его призывы к миру остаются непонятыми. Жоконд гибнет от рук тех же самых средневековых людей, которые допустили сожжение как колдуньи народной героини Жанны д'Арк.
Новелла «Жeнщины из Пикардии, Пуатье, Тура, Лиона и Парижа», а также «Паштет из языков»были впервые опубликованы в газете «Echo de Paris» 6 сентября 1893 г. вместе с двумя другими произведениями Франса под общим заглавием «Благочестивые рассказы брата Оливье Майяра». Сюжет первой новеллы был кратко изложен писателем еще ранее, в статье из серии «Литературная жизнь» — «Народный проповедник Оливье Майяр» (газета «Temps», 3 апреля 1892 г.). В последующие годы, до включения в сборник, эта новелла появлялась в печати под названием «Пять красавиц». Новелла «Паштет из языков» в марте 1895 г. была опубликована в газете «Universillustre» под названием «Любимое блюдо дьявола». Оба произведения написаны в форме назидательных притч и содержат антиклерикальную сатиру. Не случайно Франс связывает их сюжеты с именами монахов-проповедников позднего средневековья, в частности с Оливье Майяром (XV в.); проповеди последнего были использованы писателем для многих новелл «Перламутрового ларца».
Сюда же примыкают новеллы «Чудо, сотворенное сорокой»(впервые появилась в приложении к «New-York Herald» 23 марта 1902 г.) и «Новогодний подарок мадемуазель де Дусин»(впервые напечатана в «Temps» 31 декабря 1892 г.). В первой содержится издевка над церковными чудесами, вторая высмеивает ханжескую церковную мораль.
Новелла «Хорошо усвоенный урок», сюжет которой был изложен в упомянутой выше статье Франса об Оливье Майяре («Temps», 3 апреля 1892 г.), впервые появилась в «Echo de Paris» 6 сентября 1893 г., затем подверглась переработке и до включения в сборник печаталась также под названием «История о некоем священнике, кокетке и черепе». Это произведение, написанное в духе итальянских новелл эпохи Возрождения, подобно им, прославляет земные наслаждения в противовес христианскому аскетизму.
Наконец новелла «О некоем в ужас повергающем изображении»была первоначально предназначена в качестве завершающей главы для романа «Господин Бержере в Париже» (последняя часть тетралогии «Современная история»); эта глава была даже напечатана, но затем снята автором и опубликована вместе со статьей о первопечатнике Иоганне Гутенберге под названием «Рассуждение Николя Ланжелье о призраках» (1900). К новелле был приложен портрет Николя Ланжелье (в действительности — самого Франса), что позволяет связать ее с романом «На белом камне», где действует тот же франсовский герой-гуманист. Новелла, стилизованная под средневековую летопись, написанная архаичным языком, представляет собой гимн жизнеутверждающему античному искусству. Рассуждения упоминаемого в новелле Филемона, который отвергает средневековый идеал воинской доблести ради человечности и мирного наслаждения красотой, воскрешают идеологию гуманистов Возрождения. Таким образом, большая часть «Рассказов Жака Турнеброша» тематически и идейно связаны между собой, несмотря на то, что создавались в разное время.
Новелла «Роксана»(впервые напечатана в феврале 1897 г. в газете «Cosmopolis») представляет собой эпизод из куаньяровского цикла и вновь выводит на сцену мудрого аббата-бродягу и его простодушного ученика. Сентиментальная история соблазненной девушки, ставшей знаменитой актрисой, в изложении Турнеброша получает своеобразный колорит повествования в стиле XVIII в.
Особняком стоит в сборнике новелла «Похвальба Оливье», созданная по мотивам средневекового французского народного эпоса (впервые напечатана 22 февраля 1893 г. в газете «Echo de Paris»). Сюжет ее взят из «Песней о деяниях» (Chansons de geste) X–XI вв., впоследствии использованных в рыцарских романах XIII–XIV вв. Большая часть этих поэм (к которым принадлежит знаменитая «Песнь о Роланде») рассказывала о подвигах франкских рыцарей в борьбе против арабов (мавров), вторгшихся в VIII в. из Испании в Южную Галлию; анонимные авторы поэм связывали эту борьбу с именами короля Карла Великого и его двенадцати пэров, которые стали героями целого цикла.
В основу новеллы Франс положил сюжет о «Паломничестве Карла Великого», в котором он нашел не только рассказ о чудесах богоматери, но и фольклорные мотивы похвальбы воинов, сказочных подвигов, наконец юного простодушно-лукавого героя, успешно преодолевающего все преграды, ускользающего от смертельной опасности, чтобы в конце концов прийти к полному торжеству и получить руку красавицы. Под пером А. Франса этот сюжет превратился в тонкую пародию, смысл которой в осмеянии церковных чудес.
ПОХВАЛЬБА ОЛИВЬЕ
Карл Великий и его двенадцать пэров покинули Сен-Дени и, взяв страннические посохи, совершили паломничество в Иерусалим. Поклонившись гробу господню и посидев перед тринадцатью креслами, украшающими просторный покой, где некогда Иисус Христос и двенадцать апостолов собирались для святого таинства пресуществления, они отправились затем в Константинополь, горя желанием повидать короля Гугона, прославившегося великолепием своего двора.
Король принял их во дворце, где под золотым куполом пели в изумрудной листве рубиновые птицы, являвшие собой чудо искусства.
Он усадил императора Франции и двенадцать пэров за стол, ломившийся под тяжестью жареных оленей, ланей, журавлей, диких уток и павлинов, обильно сдобренных перцем, и угостил их греческими и азиатскими винами, которые подавались в бычьих рогах. Карл Великий и пэры пили за здоровье короля и его дочери Елены. После ужина Гугон отвел их в предназначенный им покой — круглую комнату с колонной посредине, на которую опирался свод. Во всем мире не было комнаты прекраснее, чем эта. У стен, отделанных золотом и пурпуром, стояли ложа, числом двенадцать, а тринадцатое ложе, более высокое и просторное, чем остальные, было расположено у самой колонны. На него возлег Карл Великий; пэры расположились на ложах возле стен. Выпитое вино разгорячило им кровь и замутило головы. И так как сон бежал от их глаз, то, по обычаю французских рыцарей, они начали похваляться, обещая совершить подвиги, свидетельствующие об их могучей силе.