Угу, заблокировал. У меня просто 33 % к стойкости, но не говорить же об этом НПС. Хотя вырисовывается то, что потеря одной трети очков жизни на длительное время вполне терпима. В бою вообще почти не заметно. Интересно, когда наступает предел? И что будет, когда он наступит? Меня скрутит от болевого шока или просто потеряю сознание. Как-то не хочется экспериментировать с этим — никогда не был мазохистом и начинать что-то не тянет.

— Как понять, заблокировал боль? — спросил я мага. Надо же что-то спросить — он явно ждал ответа.

— Так же как хартога, которой сломали лапу. Она просто отключает эту лапу из нервной системы, пока та не заживет. Ты же не в нашем отряде, вот я тебя и не лечил, просто не видел. А ты ничего — молодец, перетерпел.

Я не знал, кто такая эта хартога, но общий смысл понял. Может поэтому меня накрыло и дело не в 33 % стойкости? Нет, вряд ли.

Я оглянулся по сторонам. Негромко переговаривающиеся между собой легионеры занимались мародеркой. Охотники споро сдирали шкуру с красноглазого волка, кто никогда не присутствовал при таком действе, не поймет, почему меня чуть не вывернуло наизнанку. Окровавленная туша и мужики с ножами по локоть в крови. Обычные жители средневековья — поймали, грохнули, ободрали. Надеюсь, волчатину жрать мы не станем? Хорошо хоть воргенов не обдирают, а то меня точно стошнит. Вот странно, в туалет сходить нельзя, а блевать тут — сколько угодно. Я поблагодарил мага и направился в сторону своего фургона, подальше от всех этих охотничьих, мать его, запахов. Поскользнулся по дороге, на чьих-то кишках, опять еле удержался, достал флягу и изрядно отхлебнул. Фу, вроде полегчало.

Добравшись до повозки, я вытолкал на землю дохлого полуволка, и уселся на свое место у бортика, стараясь не наступать на кровь на полу, которая уже почти засохла. Хорошо, что рядом нет зеркала, я представлял, как выгляжу, но ничего, часов через восемь одежда и доспех очистятся сами.

Эту особенность я выяснил опытным путем после того как случайно залил рукав рубахи вином, в первый день путешествия. К утру пятна как не бывало, и рубаха была как новая. Видимо, это как-то связано с исчезновением брошенных на землю предметов. В свое время это было сделано для того, чтобы не засорять игру. Скорее всего, тут работал подобный принцип.

Возницы вернулись минут через десять, что-то оживленно обсуждая. Происходи дело в реале, я думаю, они бы провозились полдня. Ну и видок же у них, однако.

— Где я еще вот так, за полчаса двадцать золотых заработаю? — Риох склонился над тушкой, выкинутого мною из телеги, воргена. — Вот, еще серебряный! — он подкинул в руке монету.

— Молодой ты еще, — Харн вытер все еще испачканные кровью вожака руки о штаны и поискал глазами хлыст. — Нас только чудом не порвали. Кому нужно такое золото? — Он, наконец, нашел хлыст, и, окрикнув яков, заставил их попятиться назад, чтобы не мешать впереди стоящему фургону.

— А зачем вам шкура вот этого, — я указал на ободранную тушу.

— За нее купцы, или господин Риус, один из придворных магов, монет пятьдесят выложат. А чучело они сделают или еще что, не наше дело, главное платят. — Харн, повинуясь командам Лирака, вывел фургон на центр дороги.

Легкий на помине командир каравана, подъехал к нам на своем двуногом крокодиле и протянул мне золото.

— Двадцать одна монета — обратился он ко мне, — твоя доля добычи. Спасибо что помог.

Я кивнул и взял деньги Нет, ну не отказываться же мне от первых честно заработанных золотых.

— А что за постройка, к которой мы едем? — спросил я его.

— С виду постоялый двор, какие ставят на трактах. Увидим, как подъедем, — сказал он и тронул ящера, направляя его к головному фургону.

К нам в повозку запрыгнул один из легионеров — тот, у которого порвали лошадь.

— Господин, а сколько платят у вас по постоянному договору? — Тут же обратился к нему Риох.

— Заран меня зовут, — тот хлопнул парня по плечу. — Серебряный в день, таким как ты, это когда в дороге, и двадцать пять медяков, когда на отдыхе — почти два золотых в месяц. Плюс доля в добыче. Сколько вы с отцом сегодня заработали? — То-то — улыбнулся он.

— Тронули — крикнул Лирак и фургоны, поскрипывая, и постепенно набирая скорость, направились в сторону одинокого строения.

— Ты чего удумал, сын? — грозно спросил, не оборачиваясь Харн.

— Да ладно, бать, сколько мы в тот год заработали? А сейчас так вообще, когда нечисти вокруг деревни расплодилось?

— А когда тебе какая-нибудь тварь голову оторвет, очень пригодится тебе это золото?

— Я уже пятнадцать лет с Лираком, но такое как сегодня у нас первый раз. — Вступился за парня легионер. — Наш десяток никого за это время не потерял, а те, вместо кого вас взяли, к родственнику своему на запад поехали. Он у них управляющим у князя Ширена стал.

— Ну, пусть он сам матери говорит, — пожал плечами Харн.

К окруженному трехметровым частоколом строению, мы подъехали через час. Вернувшиеся разведчики сообщили, что постоялый двор пуст, и караван медленно втянулся в ворота, обе створки которых валялись тут же неподалеку. Я спрыгнул с телеги, и, пока солдаты и возницы расседлывали лошадей и яков, подвешивая к их мордам мешки с зерном, осмотрелся. За частоколом, располагалась просторная конюшня, два колодца и кузня, расположенная метрах в двадцати от главных построек, видимо, в противопожарных целях. Снаружи по периметру вырыт ров, заполненный затхлой водой и весь заросший какими-то бурыми водорослями. С внутренней стены деревянные помосты для лучников. Главное здание, немного обветшало и по размеру было примерно таким же, как то, где хозяйничал Корт.