Шрифт:
– Стой!!! Стой!!! – весело грохотал ифрит. – Ха-ха-ха!!!
Неожиданно Ванесса споткнулась. Она недоверчиво перевела глаза на камень, так не вовремя подвернувшийся под ногу, а в следующий миг уже летела лицом в песок. Ее только и хватило, чтобы выставить руки, смягчая падение, и успеть перекатиться на спину. Над ней воздвиглась багрово-красная громада, огромная ножища нависла над лицом, где-то высоко слышался торжествующий хохот…
– Прочь от моей ученицы!!! – раздался чей-то голос.
В ифрита ударила ослепительная белая молния. Великан взвыл от боли и развернулся к новому противнику. Там стоял Креол с почерневшим от бешенства лицом. Он вздымал посох и уже открывал рот для нового заклинания.
Ифриту это очень не понравилось. Он одним гигантским шагом перекрыл расстояние меж собой и Креолом, на ходу выдыхая длинный язык пламени. Огненная лавина обуяла архимага, испепелив кружащую в воздухе мошкару и оплавив песок до состояния стекла. Но Креол словно бы и не заметил атаки – он стоял невозмутимо, будто под весенним дождичком.
– Кто ты, смертный?! – пораженно воскликнул ифрит, прекращая поливать противника огнем.
– Молчать, раб!!! – взревел маг, выбрасывая вперед руку с посохом.
С обсидианового посоха сорвались тучи ярких золотых искр, мгновенно сформировавшихся в нечто вроде паутины. Заклятие Солнечной Сети окутало ифрита, тот сначала бешено зарычал, начал рвать путы, но потом его голос ослаб, утих, и гигант резко сбавил в размерах. Теперь он возвышался над Креолом всего на две головы.
Разорвав-таки заклятие, ифрит вновь заглянул в холодные глаза архимага, посмотрел на мерцающий черный шар, увенчивающий посох, и начал постепенно понимать, с кем столкнулся. Он попятился назад, тонко вскрикнул, взмыл в воздух и понесся обратно к порталу.
– Траш атзеханон!!! – прокричал Креол, ударяя посохом в песок.
И портал закрылся. Ровно за миг до того, как ифрит прошел сквозь арку, магические врата меж мирами захлопнулись, оставив его здесь, на Рари.
– Не торопись так, порождение Кафа! – холодно сказал маг, медленно приближаясь к истерично мечущемуся ифриту. – Ученица?…
– Жива, жива, только штаны все в песке, – сердито поднялась на ноги Ванесса. – Ну… спасибо, что успел…
– Я сразу почувствовал, когда моего раба утащили. Спешил, как мог. Ифрит, подойди!
– Не приближайся ко мне, маг! Я гонец Великого Хана! – предупредил тот, все еще пытаясь нащупать в воздухе портал. – Великий Хан страшно покарает тебя…
– Я сказал, подойди!!! – повысил голос Креол, ударяя в ифрита Копьем Духа. – Или мне загнать тебя в океан и посмотреть, как ты изойдешь облаком пара?!
– Смилуйся, о Сильнейший из Сильных! – гнусаво взмолился ифрит, с ужасом оборачиваясь к жутчайшему кошмару огненного джинна – холодному океану. – О Владыка Миров, Десница Судьбы, Перст Указующий и Направляющий, смилуйся над верным рабом твоим, я исполню все, что скажешь!
– Это уже лучше, – согласился Креол. – Сюда.
Ифрит робко засеменил к нему, опасливо поглядывая на посох.
– На колени! – ударил его посохом Креол.
– Смилуйся! – заскулил ифрит, выполняя приказ.
– Как твое имя?
Коленопреклоненный джинн замялся. Ему ужасно не хотелось сообщать свое имя. Узнав его, Креол заполучит всю власть над своим пленником, сможет превратить его в раба, да и вообще – что захочет, то и сделает.
– Я жду! – напомнил Креол.
– Никогда!!! – неожиданно взревел ифрит, хватая мага за ногу.
Но Креол оказался быстрее. Он взмыл в воздух и резко перевернулся вверх ногами, левой рукой швыряя во врага заклятие Замешательства, а правой ударяя посохом. С черного стекловидного навершия сорвалась еще одна молния. Ифрит скорчился и заскулил от боли.
– Червь! – яростно прошипел маг, опускаясь на землю. – Я сражал архидемонов и богов! А ты всего лишь рядовой ифрит – пылинка перед моими очами! Покорись!
– У… а… о… – простонал ифрит, пораженный Замешательством и все еще мучаясь от боли. Заклятие лишило его связности мыслей. – Мое имя… мое имя… Я Абдель Атааллах ибн Адхам ал-Шупта!
– Отлично! – растянул губы в улыбке Креол. – Твоя душа – моя!!!
И вонзил в ифрита посох.
Абдель Атааллах забился в корчах. Адамантовое острие прошило ему затылок, и осталось внутри. Посох задергался, как живой, начал извиваться, но Креол, торжествующе хохоча, удерживал его в прежнем положении. Его жертва билась все сильнее, с каждой минутой лишаясь сходства с человеком и превращаясь в нечто вроде сморщенной красной мочалки. Ифрит утончался, изгибался и втягивался в посох, как вода втекает в слив раковины. Последний болезненный вскрик – и вот его уже нет, только валяются на песке набедренная повязка и чалма.