Я едва не расплакалась.

Зато потом, лежа в кровати с Призраком под боком, я дала слезам волю. Ложь ползала внутри меня, словно клубок змей. Они выжимали воздух из моих легких и обвивались вокруг позвоночника. Чувство вины разъедало меня, как яд. И меня мало-помалу охватил ужас. Буду ли я на Земле, когда проснусь? Я хотела помолиться, но не могла. Как воззвать к нашему Отцу после такого? Я была почти раздавленной.

Но во мне разгоралось и возмущение — ведь я не определяю свою судьбу. Эту идею заронил в мою душу Ксавье. Мои отношения с ним — под вопросом, и я даже не знаю, разлучат меня с ним сейчас или нет. А если я не смогу с ним попрощаться? Я резко откинула одеяло. Нет, я не выживу без Ксавье!

Прошло несколько часов. Мысли бушевали, подушка намокла от слез. Я то проваливалась в сон, то снова выныривала из него. Иногда я садилась и устремляла взор во тьму. «Мне отмщение, и аз воздам», — говорит Господь. В какой-то момент мне почудилось, что у двери стоит грозная фигура в одеянии с капюшоном. Оказалось, что это было лишь мое пальто, висящее на крючке. Но теперь я боялась закрыть глаза, хотя и понимала, что мне не сбежать от возмездия, даже если я буду бодрствовать.

К утру я была эмоционально разбита. И выглядела ужасно, в чем и убедилась, взглянув после умывания в зеркало. Лицо побелело, под глазами темнели фиолетовые круги. Типичный падший ангел.

Обнаружив, что кухня пуста, я сразу насторожилась. Габриель всегда ждал меня с готовым завтраком. Я не раз повторяла, что справлюсь сама, но, точно преданный отец, он отвечал, что стряпня доставляет ему удовольствие. Я попыталась убедить себя — дескать, что ничего страшного пока не произошло. Когда я наливала себе стакан апельсинового сока, руки тряслись, и я пролила половину. Я поспешно вытерла лужу бумажным полотенцем.

Присутствие Айви и Габриеля я ощутила прежде, чем услышала их шаги. Они застыли в дверном проеме, единые в своем молчаливом осуждении. Они знали. Что меня выдало, мое беспокойство? Их реакция обожгла меня, словно пощечина. Я потеряла дар речи. Хотела броситься к Габриелю, спрятать лицо у него на груди, молить о прощении, почувствовать, как его руки обнимают меня… Увы, я могла не надеяться на утешение. Вопреки обычному представлению об ангелах, как о бесконечно любящих и исполненных сочувствия, у них есть и другая сторона, жесткая и неумолимая. Прощение предназначено для людей, их всегда освобождают от ответственности. Ангелы относятся к ним как к несмышленым малышам, считая, что «бедняжки» просто заблуждаются. Я — не человек, и мне оправданий нет.

Воцарилась тишина, которую нарушали только капли воды, вытекающие из крана, и мое тяжелое дыхание. Невыносимо! Лучше бы они набросились на меня, ругали, выгнали вон… Что угодно, только не это оглушающее безмолвие.

— Я должна была рассказать ему! — наконец выпалила я.

Пауза продолжалась.

— Мне очень жаль, — воскликнула я. — Но он так много значит для меня!

Молчание.

— Пожалуйста, скажите что-нибудь, — произнесла я. — Что теперь будет? Нас отзовут в Царство Божье?

Я разразилась сухими рыданиями и для поддержки вцепилась в край стола. Ни брат, ни сестра не сделали попытки успокоить меня. Я не осуждала их. Габриель, вперив в меня сверкающий стальной взгляд, вымолвил:

— Ты отдаешь себе отчет? Осознаешь, какую опасность навлекла на всех нас?

Его гнев неудержимо разрастался, о чем свидетельствовали определенные признаки. Снаружи задул сильный ветер, стекла загрохотали, посуда задрожала и рассыпалась осколками. Айви положила руку Габриелю на плечо. Ее прикосновение отчасти привело его в чувство. Он присел на стул спиной ко мне, стараясь справиться с собой. Где его бесконечное терпение?

— Пожалуйста, — прошептала я. — Я не оправдываюсь, но…

Айви резко повернулась ко мне.

— Только не говори, что ты влюбилась в него.

— Я боролась со своим чувством, но он не похож на других людей. Он… он понимает…

— Понимает? — крикнул Габриель, подумать только! — На протяжении столетий лишь немногие смертные приблизилиськ постижению Божественного. Ты считаешь, что твой школьный приятель — один из них?

Я съежилась.

— Что я могу поделать? — всхлипывала я.

— Твоя любовь бессмысленна, — отчеканил Габриель. — Твой долг — проявлять сострадание ко всем представителям рода человеческого, но твоя привязанность к конкретному мальчику ошибочна. Ты поставила под угрозу и свою жизнь, и его.

— Что? — в панике спросила я.

— Успокойся, Габриель, — умиротворяюще сказала Айви. — Нам надо подумать, как справиться с ситуацией.

— А потом?.. — вырвалось у меня. — Ответьте мне, прошу вас!

Я стала себе неприятна: отчаявшаяся, не владеющая собой. Но я осознавала — если не хочу, чтобы мой мир развалился, я должна сохранить Ксавье.

— Бетани, сейчас ты утратила свои права. Полагаю, можно сделать только одно, — заявил Габриель.

— Что?

— Я посоветуюсь с Ковенантом.

У меня ком подкатил к горлу. Ковенант — это круг архангелов, который созывается в крайне сложных обстоятельствах. Среди нас они самые сильные и могущественные — вместе они способны поставить на колени Вселенную. Значит, Габриелю требовалось подкрепление.