Что понимает Иисус под царством небесным и что означает его приближение? При некоторой фантазии можно предположить, что он имел в виду царство бедных, обездоленных и униженных, их неизбежное и скорое торжество. (Истории общественной мысли известны опыты истолкования учения Христа и практики первых христиан в духе социализма.) Более достоверны два других смысла. Во-первых, грядущее царство понимается как конец света, апокалипсис, когда «восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам» (Мф. 24:7), повсюду можно будет видеть «мерзость запустения, реченную через пророка Даниила» (Мф.24:15), когда «солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются» (Мф. 24:29) и явится мессия на облаках небесных в сопровождении ангелов с трубою громогласною и будет вершить последний, окончательный суд. Когда наступит это время конца времени, Иисус не говорит. О том ведает один лишь бог. Известно только одно: тот подводящий итог всему день и час наступит неожиданно, как во дни Ноя или во дни Лота. И потому постоянно нужно быть готовым. Иисус требует от своей паствы: «Итак бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет» (Мф. 24:42). Он полагал, что это может случиться скоро, еще при жизни тех, к кому он обращался. «Есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе» (Мк. 9:1), — читаем мы в Евангелии от Марка. Первые христиане, по крайней мере, в течение семидесяти лет, пока еще были живы те, кто видел и слушал Иисуса Христа, в частности, Иоанн, напряженно ожидали конца света и второго пришествия учителя. Во-вторых, небесное царство для Иисуса означает царство духа. На вопрос фарисеев, когда придет Царствие Божие, Иисус ответил: «Царствие Божие внутри вас» (Лк. 17:21). Оба смысла идеи небесного царства не противоречат друг другу, если предположить, что вечная жизнь, наступающая после апокалипсиса, уготована праведникам: небесного царства в первом смысле достигают те, кто уже достиг его во втором смысле.

Иисус Христос говорит о близости царства небесного. Но и это, пожалуй, не самое важное в его благовествовании. Самое важное в том, что делать людям. Как им вести себя перед этой последней чертой. Цель Иисуса, естественно, не в том, чтобы просто сообщить людям о грядущем конце света. Его цель — встряхнуть их. Перспектива небесного царства ставит человека перед последним, окончательным выбором. Пришло время, когда человеку надо выбирать между добром и злом, когда этот выбор является не просто самым главным. Выбор этот — единственное, что может его интересовать, ибо он означает одновременно выбор между жизнью и смертью. Время половинчатых решений, когда человек сочетал в себе и добро и зло, служил и богу и дьяволу, когда на одном поле росли и пшеница и плевелы, это время кончилось. Человеку предстоит, наконец, раз и навсегда определиться, с кем он, с богом или с дьяволом, что он выбирает, добро или зло, что он уберет в житницу, пшеницу или плевелы. Человек оказывается перед космическим выбором, когда он, выбирая себя, выбирает судьбу мира, когда он еще, теперь уже второй, раз должен определить свое отношение к богу, хочет ли он быть с богом или нет. Именно об этом идет речь.

Согласно библейской легенде, в начале времен Бог поселил первых людей в раю, оговорив их беззаботное существование запретами на вкушение плодов древа познания добра и зла и древа жизни. До древа жизни дело не дошло, ибо люди были заблаговременно изгнаны из рая. Но первый запрет они нарушили. Он, этот запрет, который можно сравнить с суждением отца, запрещающего ребенку играть со спичками, был предупреждением о заранее известной Богу смертельной опасности. Говоря языком современной эпистемологии, это было индикативное утверждение, выраженное в форме повеления. Люди же восприняли его как сугубо моральное наставление. Обольщенные дьяволом, они преступили запрет Бога и впали в грех. Грехопадение заключалось в отпадении от Бога (как говорил Августин, Адам не польстился, Адам возомнил), в ложном убеждении, будто человек сам может определять, что есть добро и что есть зло, Тем самым была перейдена граница, отделяющая одно от другого. Отказавшись от объективного, единого, данного Богом знания о добре и зле, люди стали руководствоваться своими собственными, ограниченными представлениями об этом. Такова, согласно библейской версии, первопричина многочисленных и постоянно умножающихся несчастий человечества. Это же станет причиной его гибели, чему посвящена итоговая книга Библии «Откровение Иоанна Богослова»: в ней говорится об Апокалипсисе, конце света, о том, как народы взаимно уничтожают друг друга в смертельных схватках, линии которых совпадают с их представлениями о добре и зле. Миф о грехопадении и Апокалипсис, символизирующие начало и конец человеческой истории, внутренне связаны между собой и придают идейно-композиционную целостность Библии: согласно первому, претензия людей быть как боги и самим судить, что есть добро и что есть зло, несовместима с райской жизнью; согласно второму, это губительно также для их земного существования. Появление Иисуса в преддверии конца времен обнажает глубинную причину несчастий людей и, как бы возвращая к исходной точке падения, ставит их перед действительной альтернативой — воссоединения с богом ради вечной жизни или окончательного провала в геенну вечной смерти. У человека появился шанс и осталась последняя надежда выправить ошибку Адама — сойти с пути греха, покаяться. Необходимость такого окончательного выбора является решающим признаком возвещенного Иисусом времени и основным пафосом его проповеди.

«Иисус начал проповедовать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4:17). Эти пять слов: «покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» совершенно точно и исчерпывающе передают основной смысл его учения. Благая весть Иисуса Христа есть весть о спасении, о совсем уже близком небесном царстве как высшей и непосредственной цели человеческой жизни, о необходимости выправить свою жизнь в свете новой истины, о воссоединении человека с богом.

В ответ на вопрос Пилата: «Ты царь Иудейский?» Иисус ответил: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:36). Постигнуть это царство в терминах жизненной философии Пилата невозможно. Напротив, нужно решительно отказаться от этой философии. Первое, что требуется от человека, — это осознать несущественность, второстепенность всех земных целей и стремлений. Надо правильно обозначить масштаб ценностей и понять одну истину: «Что высоко у людей, то мерзость перед Богом» (Лк. 16:15). Свой выбор Иисус сделал в пустыне, где он, готовясь выступить с собственным учением, постился сорок дней и сорок ночей. Под конец поста к нему приступил дьявол с тремя соблазнами. Первый соблазн состоял в том, что искуситель предложил ему превратить камни в хлебы. Иисус ответил: «Не хлебом одним будет жить человек» (Мф. 4:4). Можно вообще остаться без хлеба, как во время поста. Можно иметь его бесконечно много, как камней в Палестине. Для человека, его осмысленной жизни это не имеет существенного значения. Второй соблазн состоял в том, что дьявол предложил Иисусу броситься вниз с крыла Иерусалимского храма, дабы проверить, действительно ли, как было предречено, бог не даст ему упасть вниз на камни. Иисус, как и в первом случае, ответил строчкой из древнего писания: «Не искушай Господа Бога твоего» (Мф. 4:7). Он, видимо, хотел сказать, что надежда на бога не освобождает человека от ответственных поступков. Третий соблазн — дьявол обещает Иисусу все царства мира и славу их в обмен на то, чтобы тот поклонился ему в ноги. Иисус и в этот раз отвечает ветхозаветным изречением: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф. 4:10). Мир, считает Иисус, не содержит в себе своей ценности; в перспективе небесного царства он ничтожен, каким бы значительным и соблазнительным ни казался. Словом, земная жизнь в себе несовершенна, и ничто в ней, будь то богатство, удача, слава, не стоит того, чтобы быть сокровенной целью человеческих стремлений. Сердце не может принадлежать миру.

Иисус вместе с тем против аскетического отречения от мира. Этим он отличается от Иоанна Крестителя, который «имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих; а пищею его были акриды и дикий мед» (Мф. 3:4). Аскетизм тоже есть своеобразная привязанность к миру, хотя и в отрицательной форме. Потому, как ни велик Иоанн, но даже «меньший в Царстве Небесном больше его» (Мф. 11:11).

Иисус не утверждает мир и не отрицает его. Он оставляет его позади, прозревает поверх мира. Ни одна из форм земной деятельности, ни все они, вместе взятые, не могут иметь достоинства морального абсолюта. Поэтому человек должен выработать свободное отношение к ним. Богатому юноше, желавшему заслужить вечную жизнь, Иисус посоветовал продать имение и раздать все нищим, тогда он получит сокровище на небесах. И таким же должно быть отношение ко всему остальному, включая отношение к отцу, матери, братьям, сестрам, жене и детям. Готовность оставить все это — непременное условие праведности. В своем решающем выборе человек не должен быть ничем скован. Такова мысль Иисуса.

Обозначая собственные горизонты морали, Иисус освобождает ее от изначальной вещественной нагруженности. Он не предписывает никаких конкретных поступков, предоставляя человеку полную свободу в том, что касается материального содержания поведения, его предметности. Это очень важный момент: человек получает не только возможность ничем не скованного морального выбора, одновременно он получает возможность ничем не скованной предметной деятельности. Человек в своих практических решениях не может спрятаться за ученые или священные формулы. Всегда, в каждой ситуации, он должен действовать сам, на свой страх, свой риск, свою ответственность, не только не чувствуя какую-либо зависимость от обстоятельств, но, напротив, действуя так, как если бы обстоятельства полностью зависели от него. Для позиции Иисуса Христа показательно, что он детабуирует поступки, которым иудаизм придавал достоинство священных действий. Наиболее характерный пример — отношение к субботе. Иудеи посвящают субботу богу, и в этот день запрещалась мирская активность. Иисус и его ученики не соблюдали этот запрет с требуемой тщательностью: однажды в субботу ученики сорвали колосья в поле, Иисус лечил в этот день больных. В ответ на упреки фарисеев о святости субботы Иисус отвечает удивительно лаконичной формулой: «Суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2:27). Неверно думать, будто Иисус был равнодушен к обычаям своего народа или даже попирал их. Ни то, ни другое. Он чтил обычаи, конкретные предписания Моисеева закона. Он только не соглашался с тем, что какие бы то ни было внешние действия могут иметь характер абсолютных норм и считаться критерием достойного поведения.

Иисус формулирует ясный критерий, позволяющий определить, выработал ли человек правильное отношение к миру. Это положение человека в мире. Если положение человека является высоким, он богат, окутан славой, то это означает, что он сделал ложный выбор. И наоборот, бедность, униженность, преследования — признак того, что человек правильно понимает объективную пропорцию ценностей. Иисуса мир преследует и в итоге казнит. Это, полагает Иисус, так и должно быть, ибо он не от мира. То же самое будет со всеми, кто станет на путь истины. Он говорит ученикам: «Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин. 15:19). Такой же печальной была земная участь лучших людей — пророков. Но тем больше оснований для радости. Земная печаль и есть радость. Иисус говорит: «Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и когда отлучат вас, и будут поносить» (Лк. 6:22).