«Заснет ведь», – только и успел подумать мутант, как его поглотил глубокий, как черная бездонная яма, сон. Но уже в следующее, как ему показалось, мгновение он подскочил от истошного вопля Пистолетца:

– А-а-ааа!!! Русалка!!!

Спрыгивая с плота на берег, Глеб краем глаза успел заметить, что подскочил в своей лодке и Сашок. Паренек что-то крикнул ему, но мутант отмахнулся. Его больше сейчас беспокоило состояние старшего лузянина, который сидел на берегу и трясся так, что клацали зубы. Рассвело уже настолько, что даже без «ночного зрения» можно было разглядеть, насколько бледен Пистолетец. Взгляд его широко раскрытых глаз был устремлен на реку и будто застыл.

– Что? – подбежал к нему и принялся трясти за плечи мутант. – Что случилось?

Ответить Пистолетец не мог, его зубы продолжали стучать. Лузянин с трудом поднял трясущуюся беспалую руку и указал на реку.

Глеб обернулся. Шагах в двадцати от плота, выше по течению, как раз напротив тех кустов, в которых ночью ему почудилось шевеление, по груди в воде стояла девушка. Скорее, даже девочка, поскольку грудей, как таковых, у нее не имелось – так, едва наметившиеся пупырышки с грецкий орех величиной. А вот волосы у «русалки» были шикарные – густые, цвета темного золота, они распластались по воде широким, шевелящимся на течении веером.

Девочка неотрывно смотрела на Глеба и тоже дрожала. Только непонятно от чего – от холода или от страха. Вероятнее всего, от того и другого сразу.

В сторону девочки по берегу направился Сашок.

– Не бойся! – крикнул он незнакомке. – Мы хорошие, не тронем тебя!

Но, увидев покрытое темной коркой лицо Сашка, девочка затряслась еще сильнее и начала всхлипывать.

– Ну-ка, стой! – крикнул мутант пареньку. – Давай назад, на плот. Не видишь, что ли, она нас с тобой боится.

Сашок на пару мгновений замер, а затем, опустив голову, побрел в обратную сторону. Глеб же еще раз встряхнул за плечи Пистолетца, теперь уже сильнее и резче.

– Очнись! Ты чего? Не видишь, это просто девчонка!

– А т-ты от-ткуда з-знешь?… – наконец-то смог разжать зубы лузянин. – Хв-вост же п-под вод-дой…

– Да какой там хвост! Посмотри, она же стоит! На хвосте разве устоишь долго? И глянь, она же ребенок!

– У «д-диких» т-тумантов не может быть д-детей… – чуть меньше стал трястись Пистолетец.

– Так может она и не мутантка вовсе! – начал злиться Глеб. – Смотри, она замерзла совсем! А выйти не может – нас боится. Меня, то есть…

– И что? – почти успокоился лузянин.

– А то, что я вернусь сейчас на плот, а ты уговоришь ее выйти на берег.

– Суралки не выходят на гереб! Она тут того… – Пистолетец свесил на бок голову, закрыл глаза и высунул язык.

– Сам ты суралка! С двумя «эс» причем. Делай, что я тебе сказал! Иначе здесь останешься. И думай, прежде чем что-то сказать, а то она твоих словечек не поймет и еще больше напугается.

– Но ведь она не заходила в воду! – выкрикнул последний веский довод лузянин. – Она вылезла из реки!

– Или ты просто заснул и не видел, как она зашла, – прищурился Глеб. – Что намного вероятнее, не так ли?

Не дожидаясь ответа на риторический в общем-то вопрос, мутант повернулся и зашагал к плоту. Увидел, что Сашок, подняв голову, полулежит в своей лодке, упал вниз животом на лиственную подстилку и стал наблюдать за «русалкой».

Пистолетец, кряхтя и бормоча себе что-то под нос, побрел к девочке. Остановился шагах в десяти от нее и крикнул:

– Эй! Ты кто?

– А вы к-кто? – стуча зубами так же, как до этого лузянин, спросила купальщица.

– Мы – люди. А вот ты, интересно, вело… человек, или… нет?

– Я д-девочка… – ответила «русалка». – Я з-замерзла…

– Ну так и выходи! Я тебя не съем.

– А т-ты не к-каратель? Т-ты меня не убьешь?…

– Да какой я каратель?! – обиделся Пистолетец. – Вот, смотри! – поднял он обе «нестандартные» ладони. – И рдузей… друзей, то есть, моих ты видела? Бывают такие каратели?…

Девочка замотала головой. Потом пропищала:

– От-твернись!..

– Это еще зачем?

– Я с-стесняюсь… Я г-голенькая…

– А!.. – хлопнул себя по лбу Пистолетец и отвернулся.

Глеб же отворачиваться не стал. Не из-за каких-то постыдных соображений, а чтобы окончательно убедиться: перед ними обычный человеческий ребенок. Ну, пусть не совсем обычный, с какими-нибудь мутациями, но уж точно без рыбьего хвоста.

Но когда девочка ушла с глубины и над водой показались ее худенькие ягодички, Глеб едва не вскрикнул. У «русалки» был хвост!.. Правда, не рыбий, и совсем маленький, с ладонь, не больше, но все-таки был…