В лагеря партизанов свозили отбиваемые у французов и награбленные ими в Москве экипажи, книги, картины, платья и всякие другие вещи. Золото и серебро ходили в таком количестве, что донцы, главные действующие лица в летучих отрядах, променивали их на ассигнации за третью и четвертую часть цены металла.

Крестьяне служили для партизанов проводниками и обыкновенно содержали передовые цепи; в добычу себе присваивали они охотнее всего рогатый скот, лошадей, телеги, оружие…»

Летучие отряды порой представляли собой большую силу. Так, армейский партизанский отряд генерал-адъютанта Ф. Ф. Винценгероде, действовавший к северу от Москвы на Петербургской дороге, насчитывал (по донесению его командира) до присоединения к нему ополченцев из Тверской губернии 3216 человек воинского звания. Это были полки: Лейб-казачий, Изюмский гусарский, Казанский драгунский, 6 Донских казачьих полков и два расчета конных орудий. В пересчете на регулярную кавалерию это было две дивизии и даже несколько больше.

Казачьи заставы, стоявшие на дорогах Ярославской, Владимирской и Дмитровской, тоже партизанили в силу своих возможностей и поставленных задач. Они стали настоящей грозой для вражеских фуражиров и просто групп мародеров, которые в поисках добычи старались зайти подальше от Москвы в те места, которые еще не были тронуты войной.

Местное крестьянство относилось к таким грабителям крайне воинственно, в случае нужды обращаясь за помощью к командирам казачьих партий. Те никогда не отказывали селянам в поддержке, и мародеры истреблялись или пленились общими усилиями.

Часто летучие отряды, посылавшиеся в тылы Великой армии, состояли из одних казаков: отдельных полков, сотен, команд. Среди отличившихся в боях известность летом и осенью получили имена командиров армейских партизанских отрядов Донского казачьего войска полковника Ефремова (действовавшего на Коломенской дороге) и подполковника Чернозубова, совершавшего ряд «счастливых» набегов между Можайском и Гжатском, посылая казачьи партии к Сычевке и Зубцову.

«Летучий корпус» генерал-адъютанта Винценгероде имел авангардный отряд под начальством полковника Иловайского 12-го. Тот также не оставался праздным казачьим вождем, и во все время партизанства умело тревожил неприятеля, часто нападая на него из засад, устраиваемых на дорогах: «Каждый день увеличивалась отвага донцов, между тем как неприятель более и более терял бодрость».

Генерал-фельдмаршал М. И. Голенищев-Кутузов сделал армейское партизанство, легкие конные войска тем оружием, которое «истощило» Великую армию соперника в лице императора французов Наполеона I. Оценка малой войны Главнокомандующим русской армии давалась следующая:

«Поелику ныне осеннее время наступает, через то движения большою армиею делаются совершенно затруднительными, наиболее с многочисленною артиллериею, при ней находящейся, то и решился я, избегая генерального боя, вести малую войну, ибо разделенные силы неприятеля и оплошность его подают мне более способов истреблять его, и для того, находясь в 50-ти верстах от Москвы с главными силами, отделяю от себя немаловажные части в направлении к Можайску, Вязьме и Смоленску.

Кроме того, вооружены ополчения Калужское, Рязанское, Владимирское и Ярославское, имеющие все свои направления к поражению неприятеля…»

…Наполеон в сочинении «Семнадцать замечаний на работу под названием «Рассуждения о военном искусстве», изданную в Париже в 1816 году» и которое является извлечениями из различных работ Наполеона, не обошел своим вниманием и Русский поход 1812 года, который закончился для него гибелью Великой армии. В «Замечании 7-м» «О наступательной войне» Бонапарт, на удивление историкам и исследователям, утверждает, что его коммуникационная линия до самых берегов Березины находилась в полной безопасности. И что противником не был «перехвачен ни один обоз» (!).

Император французов словно подзабыл слова «казаки», «партизаны» и «атаман Платов», и совсем забыл тех, кого с иронией называл «жалкими арабами Севера» и «степными осами». А ведь именно они сокрушили коммуникационную линию Великой армии, истребили и пленили на дорогах десятки тысяч наполеоновцев, взяли трофеями огромные армейские обозы и сотни орудий. И эта статистика совсем не в пользу «забывчивому» Наполеону I Бонапарту.

Так вот в «Замечании 7-м» «О наступательной войне» наполеоновскими устами говорится буквально следующее:

«В 1812 году он (Наполеон. – А.Ш.) владел на Висле крепостями Данциг, Торн, Модлин и Прага. Вейлау, Ковно, Гродно, Вильно, Минск послужили магазинами близ Немана, Смоленск – главным складочным пунктом при движении к Москве. При осуществлении этой операции он имел через каждые восемь переходов сильный опорный пункт. Все почтовые станции были укреплены, снабжены бойницами и заняты каждая всего одной ротой с одним орудием.

Это настолько хорошо обеспечило военные сообщения, что на протяжении всей кампании не был перехвачен ни один курьер, ни один обоз (?!); и даже во время отступления, за исключением четырех дней, пока адмирал Чичагов не был отброшен за Березину, коммуникации армии с ее складочными пунктами оставались свободными (?!)».

Наполеон, при всем уважении к его несомненно высокому полководческому дарованию, не смог признаться в том, что в Русском походе 1812 года у его Великой армии, созданной специально для покорения России, самым слабым местом оказалась именно коммуникационная линия. Она осуществляла связь действующей армии (в том числе между армейскими корпусами) и тылов, по которой подвозились армейские ресурсы, подходили резервы и пополнения, шла эвакуация раненых, больных и военнопленных, вывозилось награбленное добро.