Не успел я после разговора с Сухановым подняться на свой наблюдательный пункт, оборудованный на высоком дереве, как услышал рев моторов. Смотрю, в направлении Слободы движутся 10 немецких танков и до роты автоматчиков. А там как раз у нас стояли на прямой наводке пушки. «Ничего, — думаю, — давайте, вас там достойно встретят сибиряки».

И вот раздались выстрелы наших пушкарей. Один танк задымил. Подбит второй. Остановился третий. А почти во фланг наступающим, отсекая автоматчиков врага от танков, открыли огонь четыре наших станковых пулемета. Жарко стало фашистам Охладили мы их пыл. Однако бой тогда не затихал до 12 ночи.

Наступило утро 12 ноября. И снова по всему фронту тяжелые бои. В этот день авиация противника шесть раз бомбила Слободу, Никольское, Бороденки и боевые порядки батальона. К вечеру враг овладел северной окраиной деревни Слободы. Тяжело было и в районе деревни Мары. Рота лейтенанта Макарычева отбила за день пять атак.

В ночь на 13 ноября я доложил об обстановке командиру дивизии. Полковник Белобородов приказал подготовить контратаку с утра. После разговора с комдивом мы с Гараганом и Гавриловым стали писать боевое донесение штабу дивизии. Вот о чем мы докладывали:

«За два дня — 11 и 12 ноября 1941 года — второй батальон 4 °CП и первый артдив 159 ЛАП вели бои. Особенно ожесточенные бои проходили в районе деревень Мары и Слобода. Нами уничтожено до 350 фашистских солдат и офицеров, три танка, шесть грузовых машин и причинен другой урон противнику».

Утром не успел я закончить боевого приказа, как мне доложили:

— Приехал комдив!

А.П. Белобородова в дивизии знали в лицо не только командиры, но и бойцы. Командир дивизии выслушал мой доклад. Обстановка на участке батальона была сложной — фашисты вели яростные атаки, силы были неравные, от стойкости бойцов зависело очень многое, и Белобородов решил поднять воинов в атаку на врага сам. И батальон поддержал своего храброго командира дивизии. С ходу бойцы ворвались в траншеи противника. Гитлеровцы были уверены, что на участок нашего батальона прибыло подкрепление.

Ночью, когда бой уже затих, Афанасий Павлантьевич поел у нас супу из солдатского котелка, попил чайку и, пожелав нам всяческих успехов, сел на своего коня по кличке Задорный и уехал на КП дивизии. Кстати, Задорный несколько лет был моим верховым конем, но, видя, что он крепко понравился комдиву, я предложил ему взять его себе. Полковник не отказался, и я был горд тем, что мой конь хорошо служит человеку, которого все в дивизии любили и называли отцом…

В боях под Москвой мы показали врагу, что можем его бить, как и подобает воинам Красной Армии.

Враг чувствовал нашу силу и имел свое мнение о сибиряках. В связи с этим небезынтересно отметить, что еще 16 июля 1941 года в попавшей в наши руки инструкции для 87-й пехотной дивизии отдельным пунктом специально говорилось о воинах-сибиряках:

«…Особенно азиатские солдаты Красной Армии непроницаемы, загадочны, скрытны и бесчувственны».

Насчет бесчувственности явный поклеп на наших воинов. А вот в другом — в стойкости, в высоком моральном духе, в храбрости — сибирякам не откажешь.

14 ноября авиация противника весь день бомбила боевые порядки наших подразделений. В ночь на 15-е мы все время слышали неумолчный гул моторов. Это в лесу, южнее Покровского, немцы сосредоточивали свои танки, мотопехоту. Только перед утром все стихло. Я позвонил командирам рот и предупредил, чтобы чаще проверяли боевое охранение, посты наблюдения и дежурных у пулеметов, а сам прилег отдохнуть. Вот уже месяц, как, ложась хоть немного поспать, мы не раздевались. О нормальном отдыхе потеряли всякое представление.

Стрелки часов показывали шесть утра. Я закрыл глаза. В этот самый момент внезапно, словно сговорившись, затрещали наши пулеметы. Сразу ожил весь передний край. Открыла огонь наша артиллерия, минометы. То тут, то там взвивались и повисали в воздухе ракеты.

Что же произошло? Оказывается, немцы рассчитывали, что после многодневных изнурительных боев мы спим. Они решили застать нас врасплох — без артподготовки скрыто поползли к нашим окопам. Но наше боевое охранение своевременно обнаружило врага и накрыло его губительным ружейно-пулеметным огнем.

Внезапности не получилось. Но от своего плана атаковать нас противник не отказался. Часов в десять утра, уже с танками, он перешел в наступление по всему участку. На деревни Слобода и Мары при поддержке танков наступало больше полка немецкой пехоты. В ряде мест завязались штыковые схватки.

Звоню Суханову, рассказываю ему об обстановке.

— У меня такая же картина, — отвечает он, — мы отбиваем непрерывные атаки танков и пехоты врага.

Вот как записано о событиях этого дня в журнале боевых действий штаба артиллерии дивизии: