Он спокойно улыбнулся:

— Очень мило.

— Это все, что ты можешь сказать?

— А что ты хочешь, чтобы я сказал, — засмеялся он. — Подскажи, и я все повторю. Ты же знаешь, что я выполняю все твои просьбы.

— Ты очень вредный человек. Скажи, что комната просто прекрасна и что Сэм она очень понравится.

— Я скажу, что комната прекрасна, но я не могу сказать, что Сэм она понравится, потому что это не так. Ей никогда не будет нравиться то, что связано с тобой. Раньше, когда я встречался с ней, она первым делом интересовалась женщинами в моей жизни. Она всегда ревновала меня, как сумасшедшая, она всегда боялась, что я снова женюсь. Сейчас, когда я это сделал, она будет тебя ненавидеть, что бы ты ни делала для нее!

— Конечно, она будет ревновать. Ты — единственный человек в ее жизни! Естественно, что ей будет неприятна любая женщина, занявшая место твоей жены в доме ее матери и в сердце ее отца! Мы должны рассеять ее страхи — ты своей любовью, а я просто своей настойчивостью. Я не собираюсь отступать, пока не завоюю ее сердце, а я не люблю проигрывать.

— Не рассчитывай на это. Она — суровая девица!

Конечно, Сэм — твердый орешек, подумала Нора. Люди, которые привыкли полагаться только на себя, становятся жесткими. Сэм всегда была одинока — ее постоянно отсылали в школу, почти никогда не брали домой. К тому же ее отец был странным образом холоден к ней.

— Может, мы вдвоем сможем несколько смягчить Сэм. Будет хорошо, если пока она будет здесь, ты постараешься проводить дома больше времени. Тогда мы будем вместе и, возможно, превратимся в настоящую семью.

Он прищурил глаза и обнял Нору:

— Конечно. Как насчет того, чтобы втроем съездить в Диснейленд?

Нора слегка улыбнулась. Т. С. считал, что пошутил, но она-то мечтала съездить в Диснейленд, просто ей всегда не с кем было туда съездить. А ехать одной так неинтересно!

Нора надеялась, что Т. С. поедет с ней в аэропорт, чтобы встретить самолет, но он позвонил за десять минут до того, как она должна была выезжать, чтобы сообщить, что не сможет поехать с ней.

— Но я постараюсь быть дома вовремя, и мы поужинаем все вместе.

Поэтому она поехала в аэропорт вместе с Олафом, шофером, который работал у Т. С. уже несколько лет. Нора была счастлива, что с ней был Олаф, потому что, когда Сэм узнала, что отец не приехал ее встречать, она вместо того, чтобы расплакаться, крепко обняла Олафа. Поре пришлось отвернуться, чтобы никто не видел ее слез.

«Бедная девочка!»

Сэм была рада видеть Олафа, потому что он олицетворял что-то постоянное в ее жизни. Он всегда встречал ее, когда она прилетала в Лос-Анджелес, и она знала, что он к ней хорошо относится.

Когда Олаф пошел за багажом, Нора спросила у Сэм, как прошел полет, и Сэм ответила:

— Мне не понравилось. Они показывали картину, которую я видела уже два раза, кормили какой-то гадостью, и стюардессы очень нахальные!

«И это все? Но в этом нет ничего страшного. Подумай, самолет мог бы разбиться и все могли сгореть!»

Как только они сели в машину, Сэм начала жаловаться, что ей холодно. Нора выключила кондиционер, но Сэм сразу же открыла окно, заявив, что задыхается. Потом она начала нюхать воздух, все ее лицо перекосило, пока Нора не спросила ее, в чем дело. И Сэм ответила ей вопросом на вопрос:

— Что за отвратительные духи у вас? Вы должны знать, что, имея такие деньги, которые дает вам отец, вы можете подобрать себе духи с менее тошнотворным запахом. Может, когда вы душитесь, они начинают так гнусно пахнуть?

Наконец, она улыбнулась, в восторге от собственною остроумия.

— Происходит химическая реакция, я где-то читала об этом.

Нора вцепилась ногтями себе в руку и смогла улыбнуться.

— Как интересно, — не правда ли?

Они уже почти выехали на скоростное шоссе, когда Сэм потребовала объяснить, что же сделала Нора, чтобы Т. С. не приехал ее встречать? Почему он не приехал в аэропорт?

Нора была изумлена тем, как долго ее падчерица готовилась, чтобы задать свой оскорбительный вопрос.

Да, ей предстояло нелегкое время.

Она поняла, что Сэм понравилась комната. Нора прочитала выражение удовольствия в ее зеленых глазах. Сэм также вздохнула с удовлетворением, прежде чем вспомнила, что следует наморщить нос и гордо встряхнуть волосами.

— Вы так явно обыгрывали основной цвет! Так неинтересно! Впрочем, мне кажется, что женщина вашего происхождения никогда не сможет понимать разные оттенки чувств, цвета…

— Мое происхождение?

— Да, я уже все знаю обо всех ваших замужествах и о вашем страшном скандале. Мне рассказала мать Джоди Торнтон. У всех девочек в школе весьма информированные мамаши. И теперь я в курсе всех деталей ваших браков.