Только несколькими часами позже каждый получил удовлетворительный ответ на вопрос, который его интересовал. После того как увели Джайлза и лакея Стеббинса, оставшиеся отправились в дом Чада, где он и объяснил им события этого вечера.

— И я должен не забыть, — заключил он, — поблагодарить союзные войска, благодаря которым Провидение дало мне в руки такой шанс.

Все взгляды обратились к Джему, тот встал и поклонился. Несмотря на свой довольно изможденный и нереспектабельный вид, он выглядел так, что всем было ясно — он совершенно на своем месте в гостиной джентльмена.

Чад рассказал собравшимся о нападении на него неподалеку от Мервэйл-хауса. Лайза побледнела, как мел, и взгляд Чада не отрывался от ее лица, пока он перечислял улики, благодаря которым была доказана виновность Джайлза в поджоге его фабрики и организации взрыва на шахте.

— Боже мой! — прошептала Лайза. Ей казалось, что Чад говорил о ком-то, кого она никогда не знала, — зловещем, порочном незнакомце, который безо всяких причин сеял зло и разрушение как одержимый навязчивой идеей маньяк. Усилием воли она заставила себя отогнать эти мысли. Ей это удалось, и она снова обратила все свое внимание на Чада и его рассказ.

— ...А кто нам обещал объяснение причин такого повышенного интереса к курьезной деятельности мистера Дэвентри, мистер... м-м... Дженуари?

Джем повернулся к лицам, глядевшим на него с нетерпеливым любопытством.

— Нет, не Дженуари, как вы сами уже, без сомнения, догадались к этому времени. Я придумал эту фамилию по названию месяца, когда я впервые приехал в Лондон. — Он глубоко вздохнул. — Я должен принести вам свои извинения, мистер Локридж, и всем остальным тоже, что имел честь стать вашим знакомым под фальшивой фамилией. Меня зовут Джереми Стэндиш, и мой дом — в Глостершире.

— Стэндиш... — повторил задумчиво Чад. — Когда-то я знал семью с такой фамилией. Мой отец обычно покупал лошадей у джентльмена по имени Чарльз Стэндиш. Он выращивал самых лучших лошадей во всей стране.

Улыбка зажглась в серых глазах Джема.

— Да, Чарльз Стэндиш — мой отец.

— Но, позвольте... — медленно проговорил Чад. — Он не был мистером Чарльзом Стэндишем, он был лордом Гленрейвеном.

Джем смущенно кашлянул.

— Да, это правда. Мой отец унаследовал скромное баронетство в Глостершире, где моя семья и я жили счастливо, пока эта мразь, это исчадие ада не отняло у нас наш дом. Я не буду утомлять вас подробностями — достаточно сказать, что мы разорены при содействии Джайлза Дэвентри. Из-за него и еще одного типа я оказался один на этом свете — на безжалостных улицах Лондона в возрасте четырнадцати лет. Но я неожиданно выжил и даже преуспевал в районе притонов и игорных домов.

— Господи! — пробормотал Чад.

— ...И, — продолжал Джем, — даже заработал достаточную сумму денег — иногда не самым законным способом, должен признаться. И у меня образовалась целая сеть помощников и информаторов.

— Но... простите, если я коснусь этого, — вмешался пораженный сэр Джордж. — Если ваш отец умер, тогда... Господи, значит, вы должны быть лордом Гленрейвеном!

— Ну да... — застенчиво пожал плечами Джем. — Да, я — лорд Гленрейвен, хотя этот титул звучит гораздо внушительнее, чем мои довольно плачевные обстоятельства. И сам его носитель. — Он подождал, пока утихнут изумленные возгласы, прежде чем продолжить — Во мне все крепло желание исправить несправедливость и зло, причиненные моей семье, а чтобы это осуществить, мне необходимо было составить исчерпывающее досье на мистера Дэвентри и его черные делишки. — Он с усмешкой обернулся к Чаду — Именно мой интерес к мистеру Дэвентри и привел меня так неожиданно к вам, и это единственная вещь, за которую я ему обязан по гроб жизни. — Неожиданно он опять соскользнул на кокни. — Ва-аще, было так здорово служить у такого джентльмена — у-ух, хозяин! Но теперь, к сожалению, — продолжал он уже другим тоном, — боюсь, я должен откланяться — и довольно надолго. Пришло время... — Он умолк, а потом заключил дрогнувшим голосом: — Пришло время мне вернуться домой.

Чад встал, чтобы пожать ему руку.

— Джем... о, вернее, милорд, знакомство с вами явилось для меня одной из самых больших радостей в жизни. И если я могу что-то сделать для вас, — только скажите.

— Я тоже хочу присоединиться к этим словам, — вставила Лайза. — Мне тоже есть за что вас благодарить.

Джем сделал жест, напоминавший воинское отдание чести.

— Я счастлив, что способствовал возврату вашей собственности, миледи, и я хочу еще пожелать вам всего самого лучшего на будущее... м-м... и успеха в ваших деловых начинаниях.

— Полагаю, — сказал Чад, глядя на толстую пачку бумаг, все еще торчавшую из кармана Джема, — вы хотите немедленно отправиться в Глостершир?

— Да, как только мне удастся организовать беседу с Дэвентри. Остались еще вещи, на которые лишь он сам может пролить свет. А теперь, — Джем повернулся к собравшимся, которые все еще пристально смотрели на него, жадно ловя каждое его слово, — если вы меня извините, мне пора идти. День был тяжелым, и мне, — он указал на бумаги, — нужно еще кое-что прочесть.

Оставшиеся в комнате какое-то время возбужденно делились впечатлениями по поводу удивительного молодого человека, который только что их покинул. Потом леди Бернселл встала и подала руку Джорджу.

— Становится поздно, и, как заметил этот необыкновенный молодой человек, день был трудным. Отведите меня домой, дорогой. Чарити, тебе тоже уже давно пора быть в постели.

Чарити встала и повернулась к Джону, который бережно накинул шарф на ее плечи. Лайза также встала и потянулась к своим вещам, но Чад задержал ее руку.