– Братан, ты кто? – недоуменно спросил Михаил. – Елы-палы...

– Царрато деках и змея, последни коллек три джаз и шест – невермор див клиар жира, - выдал длинную фразу незнакомец. Язык был непонятным, но отдельные слова, несомненно, русские, только искаженные и в необычном сочетании.

– Э, мужик, ты это... – опасливо отступил на шаг Ежов, решивший, что перед ним чокнутый. – Ду ю спик инглиш?

– Тун пророк стра и спа? – удивленно моргнуло «отражение». – СОП ле педиран ковет ла лабефо, коу хак?

Михаил офигел еще сильнее. Последняя фраза напоминала английский... но очень-очень отдаленно. Так отдаленно, что дальше просто некуда. Он знал английский язык – даже пару раз ездил в Англию. И еще один раз в Германию.

– Шпрехен зи дойч? – рискнул он.

– Достал стар ми! – облегченно хлопнул себя по лбу незнакомец. – Бундес каф шрейб вернс ау эрбе? Уакиут... Поссе бишпрехен и алт сафзер, оффен тличсерс эйн эй!

– Только не говори, что это немецкий – это не немецкий! – возмутился Михаил. – Похоже, но... Чешский больше похож на русский! О, кстати... м-м-м... Ще пива? Двежесе завирани? Э-э-э, прости, братан, больше по-чешски ничего не знаю, я там был всего пару дней...

– Тубо стар ари шерафман – двенадцать шанар мисинг! – возмутился человек. – Дурак!

– Сам дурак! – машинально откликнулся Ежов.

Незнакомец некоторое время вдумчиво изучал Михаила, а потом начал опускать руку к своей сабле. Ежову это, конечно, не понравилось. Он сжал кулаки, встал в боксерскую стойку и громко заявил:

– Эй, мужик, не балуй! Сейчас как заряжу в ухо, улетишь!

Мужик прищурился, немного подумал, а потом встал в такую же стойку. Они некоторое время стояли неподвижно друг напротив друга, и оба размышляли, что делать дальше.

Незнакомец принял решение первым. Он протянул руку в хорошо всем известном жесте и произнес:

– Рука на грим!

– А, ну вот это я понимаю, - успокоился Ежов, протягивая руку в ответ.

Ни тот, ни другой не обратил внимания, что их разделяло что-то вроде дымки, какая бывает в воздухе, когда он сильно нагрет. Ни тот, ни другой не обратил внимания, что они явно находились в разных местах – Ежов по-прежнему стоял на улице ночной Твери, а незнакомец – в какой-то комнате. Они просто пожали друг другу руки... и мгновенно пожалели, что не разошлись в разные стороны, едва увидев друг друга.

У Михаила в глазах потемнело. Все тело пронизала острая боль, как будто его проткнули тысячью острейших иголок, а потом ему показалось, что земля и небо стремительно меняются местами. Ладонь еще какой-то миг ощущала рукопожатие чужака, а потом вновь опустела. И все исчезло.

Через несколько секунд он рискнул открыть глаза. И пожалел, что не оставил их закрытыми – вокруг уже не было привычного с детства пейзажа тихой ночной улочки на окраине родного города. Нет, теперь он находился в той самой комнате, в которой до этого стоял странный незнакомец...

Ежов с трудом поднялся на ноги. В голове шумело, как после хорошей пьянки. На виски что-то давило – он поднял руку и с удивлением обнаружил, что на нем надеты те самые фиговины, которые были на том парне, которому он так неосторожно пожал руку. Опустил глаза – так и есть, кто-то переодел его в тот самый костюм. Пистолет, меч...

– Вот это ни хрена себе... – присвистнул Михаил, почесывая в затылке. – Елы-палы...

Он с интересом осмотрел пистолет... хотя нет, никакой это был не пистолет. Удлиненный, со спиралеобразным дулом, оранжево-красным кристаллом в основании рукояти, и без курка. Вместо курка – небольшое розоватое пятнышко, испещренное крохотными точками.

Меч оказался еще интереснее – лезвие покрыто какими-то пятнами и переливается, словно сделано из воды. Рукоять – трубка с несколькими кнопками и ромбовидным камушком в основании. Либо рубин, либо очень красивая стекляшка.

– Думай, Ежов, думай, сыщик хренов... – приказал Михаил сам себе. – Я не сплю – это точно. Я не пьян – это точно. По пьяни мне зеленые черти являются... Может, глюки? А с чего вдруг?

Он внимательно осмотрел место, в которое попал. Просторная комната прямоугольной формы. Застеленная тахта, покрытая бледно-зеленой клеенкой. Намертво приделана к полу. Какой-то прибор, вмонтированный в стену. Еще один, но уже в потолке. Переливающийся экран возле кровати. Металлический шкаф, запертый на кодовый замок. Письменный стол из необычного материала, похожего на керамзит. На столе статуэтка – крохотный слоник с двумя хоботами. Хотя нет, не статуэтка – чучело. Вместо стульев – цилиндрические табуретки, похожие на пожарные гидранты. Еще какие-то непонятные предметы... И вся мебель без исключения прикреплена к полу или стенам.

Михаил взял со стола высокую колбу, наполненную чем-то зеленоватым, и понюхал. Пахло очень приятно. Он немного подумал, а потом рискнул отхлебнуть. На вкус тоже было очень приятно – как подслащенный березовый сок.

Выпив все до капли, он попробовал открыть ящики стола, но безуспешно – ручек у них не было, их заменяли небольшие цветные выпуклости. Нажатие на них ни к чему не привело. Шкаф открыть тоже не удалось – кода Ежов, конечно же, не знал. К неизвестным приборам он не стал даже подходить – кто его знает, что это такое... А вдруг нажмешь не ту кнопку, а оттуда автоматная очередь?