– Марусь, – поднимала подруга на Марту измученные глаза, – может, гнать его к черту?

Марта давно была уверена в том, что либо гнать надо, либо самой уходить. Она и предлагала Натке раз пятьсот:

– Бери мальчишек – и ко мне. В тесноте, да не в обиде. Все лучше, чем жить в смеси мочи с перегаром.

Натка соглашалась, даже начинала готовить план побега, но потом свекрови становилось хуже, а муж, наоборот, пытался в очередной раз завязать, клялся, божился, ползал на коленях и пел песни о вечной любви (Азнавур, блин!), которым циничная, рассудительная, во многом прямая и резкая Натка почему-то верила и говорила Марте, как бы извиняясь:

– Я его люблю, понимаешь?

Это было за гранью Мартиного понимания. Любовь она ненавидела. И было за что. От нее одни беды, а пользы ни на грош. И вообще, жизнь несправедлива. Хотя в случае Марты, возможно, это утверждение и не совсем верно. Все-таки для детдомовской девочки ее сегодняшнее существование не так уж плохо, а вот с Наткой судьба обошлась круто. Сначала – все, потом – ничего. За что?

Марта часто погружалась в раздумья о бытии. Она не строила каких-то психологических схем, не изобретала уравнений и не пыталась создать свою собственную философскую концепцию. Она не хотела разобраться в том, что есть истина, и не задумывалась о цели своих размышлений. Просто у нее была масса времени для раздумий. Работа такая. Есть люди, совершенно несклонные к общению: отвечают односложно, в подробности не вдаются, предпочитают дремать под руками косметолога. И тогда Марта думает о своем. Бывало, целые дни проходят в мечтах и воспоминаниях. Кстати, даже болтливые клиенты подчас дают возможность упускать нить разговора и уноситься в свои мысли. Это такие женщины, которые говорят беспрерывно и совершенно не нуждаются в собеседнике. Таких тоже достаточно. Им только знай поддакивай вовремя, и больше ничего не требуется: словечко в их нескончаемый монолог не удастся вставить при всем желании. Но теперь приходилось даже таких «трещоток» слушать внимательно и ловить удобный момент, чтобы вывести разговор на интересующий Марту (вернее, руководство салона) вопрос. Приходилось проявлять чудеса воображения:

– Мой улетел в Таиланд. Сказал, что в командировку. Но разве так бывает?

«Редко», – думает Марта, но отвечает с железной уверенностью:

– Почему нет? В Таиланде тоже существует бизнес.

– Ты считаешь, Марточка?

– Я уверена.

– А что же мне делать?

– Думаю, надо встретить его во всей красе. Вот как вы считаете, в каких услугах вы больше всего нуждаетесь? Может, каких-то не хватает в нашем салоне?

– Сестрица совершенно обнаглела. Вчера еще была от горшка два вершка, а теперь возомнила себя мисс Мира, а меня просто списывает со счетов. Кокетничает с моими кавалерами не стесняясь. А родственнички ее еще и подначивают. Даже бабушка без устали твердит: «Какая у нас Настенька получилась красавица!» Будто я пугало огородное. Кстати, о бабушке. Вчера, например…

– Ой, вашей бабушке, наверное, это не подойдет, но для вас точно существует масса способов продемонстрировать родне свою великолепную форму. Может быть, вам хотелось бы попробовать что-то новое? Какие-то процедуры, которых до сих пор не было в нашем ассортименте?

– Так вот, этот горе-психоаналитик посоветовал мне сменить обстановку. Ну не идиот ли? Я ему о том, что сын совсем от рук отбился, мать ни в грош не ставит, а от мужа помощи не дождешься. У него только работа на уме, а на остальное один ответ: как-нибудь рассосется. Безответственность несусветная. Неужели не ясно? Любая проблема похожа на беременность. Существует процент «саморассасывающихся», но их среди проблем, к сожалению, меньшинство. А за основной частью надо тщательно наблюдать и вести к разрешению, потому что сами они не могут рассосаться по определению. А он мне: «Как-нибудь рассосется». А оно мне надо, это «как-нибудь»? И вообще, как-нибудь – это как? Бутылка, наркотики и тюрьма тоже входят в этот список? Нет уж, извините. Мне надо, чтобы этот затянувшийся переходный возраст обошелся малой кровью, а не испоганил всю жизнь. А этот, с позволения сказать, врач вместо того, чтобы дать дельный совет, заявляет о том, что мне надо отвлечься и куда-нибудь уехать. То есть просто плюнуть на ребенка и отправиться на острова нежиться на солнце и пить коктейли. Как будто я смогу все это делать, если душа не на месте. А он, видите ли, считает, что я своей опекой подавляю индивидуальность ребенка, отсюда и его нежелание идти навстречу. Я что, должна перестать заботиться о мальчике? Не спрашивать, куда он идет, с кем и надолго ли? И какая я буду мать после этого? Не удивлюсь, если у этого мозгоправа, хоть бы ему самому кто-нибудь мозги вправил, детей нет и не было. А если есть, то я им не завидую. Когда они начнут выкидывать фокусы, их папочка не придумает ничего лучше, как свалить куда подальше и ни во что не вмешиваться. А еще…

– Возможно, не такой уж плохой совет.

«Уф, кажется, удалось втолкнуть свою мысль в поток возмущения и, как следствие, вызвать новый».

– Да что ты такое говоришь? Да разве это возможно? Уехать и…

– Не надо никуда уезжать.

–..? – Молчание озадаченное, но скептическое.

– Смена обстановки не всегда означает кардинальную перемену. Я понимаю ваши чувства матери, но, возможно, вам подойдет нечто не столь радикальное, но абсолютно новое.

– То есть?

– Возможно, уход за собой. Ведь наверняка существует что-то, что вы хотели бы попробовать, но все время откладывали? Подумайте.

Как правило, вопросы Марты попадали в цель. Конечно, примерно половина клиенток имели весьма туманное представление о новинках и возможностях косметологии. Они начинали апеллировать к опыту Марты и ее профессиональным знаниям, спрашивать совета, а ее мнение не входило в перечень тех, что интересовали начальство. Чистота эксперимента нарушалась. Но исходом другой половины разговоров Марта могла бы гордиться. Уже через неделю пристального изучения вопроса она без всякой картотеки и статистики могла утверждать: идея этой работы – типичный маркетологический бред, нацеленный на то, чтобы потратить кучу сил и денег для выявления очевидного. Все женщины хотят быть стройными, красивыми и здоровыми. Они мечтают избавиться от целлюлита, растяжек, морщин и мешков под глазами, желательно обойдясь при этом без хирургического вмешательства. Любая процедура, направленная на такой сногсшибательный результат, отлично разрекламированная и оцененная в приемлемую для большинства карманов сумму, будет иметь оглушительный успех. Все это было очевидно без всяких опросов. Америку Марта не открыла. Получила только припухший от непривычно долгой и насыщенной болтовни язык, гудящую от засилия ненужной информации голову и недовольство директора, которая ожидала какого-то особенного результата, но так его и не дождалась.

– Значит, целлюлит, растяжки и морщины? – уточнила Данилевич, когда Марта явилась к ней в кабинет с докладом. Директор салона скривила губы и придала лицу кислое выражение.

– Да, – Марта решила защищаться с помощью несвойственной ей активности. – Здесь масса вариантов для рекламы. И обертывания, и массаж, и мезотерапия или лифтинг. Можно даже рекламировать не сами процедуры, а косметические средства. «Гиалуроновая кислота – молодость вашей кожи».

– Слово «кислота» ассоциируется у людей с уродством и уж никак не с молодостью.

– Ну, я не специалист по рекламе. Это уже задача профессионалов.

– Да, наверное. – Голос директора продолжал звучать скептически. – Все это так скучно.

Марта почему-то смутилась. Всегда собранная, деловая, твердо стоящая на земле Ольга Владимировна явно теряла почву под ногами.

– Может, сделаем маску? – предложила Марта, сама того не ожидая. – У меня сейчас окошко.

Директор вяло отмахнулась и уставилась куда-то в угол кабинета. Она молчала, и Марта не знала, как поступить. Уйти? Но ее никто не отпускал. Оставаться? Но ее не замечают. Было странно видеть в надменной и гордой Данилевич обычного расстроенного человека. И Марта спросила директора о том, о чем спросила бы любого другого на ее месте: