Ей хотелось высказать свое сочувствие, обнять девушку, крепко прижать ее к себе и согреть, если такое возможно, материнской любовью, которой та была лишена. Но Микаэла была неприступна.

Синтия беспрестанно задавала себе вопрос имеет ли кто-либо право вмешиваться в чужую жизнь? Она вмешалась. Она намеренно отговорила Микаэлу от поступка, продиктованного ее сердцем. «Кто я есть, чтобы судить, что верно, а что неверно?» — спрашивала она себя и снова, день за днем, терзалась этим вопросом.

Роберт планировал в следующем месяце огромный бал-маскарад, и Синтия, измученная бесконечными развлечениями для Микаэлы, сделала попытку отговорить его.

— Слишком рано, — протестовала она, — а быть может, слишком поздно. Еще недостаточно тепло, чтобы устраивать посиделки в саду, да и люди не все пока вернулись из Шотландии. Лучше подождать до зимы и дать бал ближе к Рождеству.

— Тогда мы устроим еще один! — упрямо ответил Роберт. — Думаю, нынешний маскарад развлечет Микаэлу.

Синтия взглянула на него, и протест замер у нее на устах. Она поняла, что Роберт пытался подарить Микаэле не просто развлечение. Правда заключалась в том, что он тратил деньги и свою бурлящую энергию в диком желании возместить тот урон, что он нанес восемнадцать лет назад. Но к сожалению, он не мог дать дочери счастья. Это было единственное, что он не мог ей купить. Он предлагал Микаэле защиту и опеку, а ей нужен был только Хью Мортен. Трогательная история, думала Синтия, но чем она могла им помочь? Возможно, лучше всего уступить и согласиться с предложениями Роберта, какими бы бесполезными они ни казались.

— Хорошо, какой день вы предлагаете?

— Так вы согласны, что я прав, устраивая бал? — задиристо спросил Роберт.

— Нет, не согласна, — ответила Синтия, — но спорить не собираюсь. Это ваш бал, можете устраивать его, когда хотите.

— Великодушно с вашей стороны, — произнес он с налетом сарказма.

На мгновение их взгляды встретились, И раздражение, которое в них читалось, исчезло так же внезапно, как и возникло.

В последний месяц Роберт почти не говорил с Синтией. Казалось, что ему все равно, кто перед ним. С таким же успехом это могла быть старая дуэнья, как и он опекающая Микаэлу. Поначалу Синтия была даже благодарна за такую перемену, за его сдержанность, которая, однако, удивляла ее. Она объясняла это тем, что в данный момент все его помыслы и поступки были подчинены только интересам дочери. Она догадывалась, что Роберт полон решимости сражаться за ее привязанность и желает отвоевать для себя особое место в ее жизни.

Синтия всегда негодовала и возмущалась, когда их отношения с Робертом переходили границу простой дружбы, но сейчас вдруг с досадой обнаружила, что он обращается к ней как-то уж слишком безразлично. Да, он советовался с ней по поводу Микаэлы, обсуждал всевозможные планы, но точно так же он мог говорить с любой служанкой.

Сейчас, когда они смотрели в глаза друг другу, она вновь ощутила его магнетизм, от которого не могла укрыться. Долгую минуту они смотрели друг на друга, затем Роберт отвернулся.

— Думаю, на сегодня это все, Синтия, — сказал он, вставая из-за стола. Голос его был холоден и лишен выразительности. Так он мог бы отпустить секретаршу.

Синтия удивленно смотрела ему вслед. Чувство пустоты еще более укоренилось в ее душе.

— Роберт!

Она не представляла, о чем будет говорить. Мольба в ее голосе была непроизвольной. Он повернулся к ней, но в этот момент вошла Микаэла, с гордо поднятой головой и блестящими холодными глазами. На мгновение у Синтии промелькнула мысль, что она виделась с Хью.

Губы девушки изогнулись в улыбке, но это была кривая и безрадостная улыбка.

— Я искала вас обоих, — сказала Микаэла.

Было что-то в ее голосе, что заставило Синтию насторожиться.

— Да? — спросил Роберт.

— Я принесла вам новости! — объяснила Микаэла. — Новости, которые, я знаю, доставят вам удовольствие, вам обоим! Я выхожу замуж!

— За кого? — Вопрос вырвался у Роберта, как выстрел.

— За Артура Марриота! — ответила Микаэла. — Вы не хотите меня поздравить?

Она явно насмехалась над ними, насмехалась ужасно и жестоко.

— Ты сошла с ума?! — взбешенно воскликнул Роберт.

— Неподходящий вопрос для такого случая, — заметила Микаэла. Она села на край софы, положив ногу на ногу. — Ты должен быть счастлив, что скоро спихнешь меня с рук!

Она по-прежнему говорила тем же насмешливым тоном, который внушал Синтии скорее жалость, чем слезы. Синтия подошла к девушке и положила руки ей на плечи.

— Дорогая, зачем ты это делаешь?