Он ответил на то, что услышал.

— Аэронавтика — это всего лишь вопрос легкости и силы, — пояснил он. — Попытки — в том числе и мои собственные — привести в движение воздушный шар и регулировать направление полета до сих пор оказывались безуспешными. Видимо, так будет и впредь. Будущее, вне всякого сомнения, — за летательными аппаратами тяжелее воздуха.

— Вот как. А ведь я так и не поднялась в небо на воздушном шаре, о чем очень сожалею.

Он откашлялся.

— Могу ли я спросить, дорогая, почему?

— Конечно, капитан Фред. Полет на воздушном шаре — это свобода, разве нет?

— Именно так.

— Шар летит, повинуясь капризам природы. А это рискованно.

— Именно так.

— А летательную машину тяжелее воздуха придется оснастить каким-нибудь двигателем. И рычагами, чтобы регулировать взлет и посадку. Риск многократно уменьшится.

— Несомненно.

— Вы понимаете, о чем я веду речь?

Бёрнаби призадумался. Нет, он не понимал: неужели потому, что она женщина? Француженка? Актриса?

— Боюсь, я все еще витаю в облаках, мадам Сара.

Она снова улыбнулась, но не театрально — однако же, вдруг осенило его, в арсенале любой актрисы имеется естественная улыбка.

— Я не утверждаю, что война предпочтительнее мира. Этого я не утверждаю. Но риск предпочтительнее надежности.

Тут он, как ему показалось, стал кое-что понимать — и насторожился:

— Я охотно иду на риск, так же, как и вы. Этого у меня не отнимешь. Я всегда буду там, где риск и приключения. Я всегда готов ввязаться в бой. Если меня призовет моя страна, я непременно откликнусь.

— Рада это слышать.

— Но…

— Но?

— Мадам Сара, будущее принадлежит летательным аппаратам тяжелее воздуха. Что бы ни говорили мы, «баллунатики».

— Кажется, мы это уже обсудили и пришли к единому мнению?

— Да. Но я имел в виду другое.

Фред замолчал. Она выжидала. Он знал: она поняла, к чему он клонит. И сделал второй заход.

— Мы с вами — люди богемы. Путешественники, вольные птицы. Мы движемся против течения. Нами не так-то легко помыкать.

Он умолк. Она выжидала.

— Ради бога, мадам Сара. Вы же знаете, что я хочу сказать. Мне невмоготу более жонглировать иносказаниями. Я не первый мужчина, который полюбил вас с первого взгляда, и, боюсь, не последний. Но я люблю вас так сильно, как никогда еще не любил. Мы родственные души, в этом нет сомнений.

Он посмотрел на нее в упор. Она выдержала его взгляд с полной, как ему показалось, невозмутимостью. Но что за этим скрывалось: согласие или равнодушие? Фред продолжил:

— Мы с вами взрослые люди. Я знаю, что почем. Я не паркетный солдат. Вы не инженю. Выходите за меня замуж. Я складываю к вашим ногам свое оружие вместе со своим сердцем. Говорю это со всей откровенностью, на какую только способен.

Он ждал хоть какого-нибудь отклика. Ему показалось, что у нее блеснули глаза. Ее ладонь легла ему на локоть.

— Mon cher капитан Фред, — начала она таким тоном, что он из гвардейского офицера тут же превратился в мальчишку. — Я никогда не считала вас паркетным солдатом. Принимая вас всерьез, я воздаю вам должное. И я весьма польщена.

— Но?..

— Но. Это слово жизнь навязывает нам чаще, чем хотелось бы, чаще, чем можно себе представить. Но… воздаю вам должное, отвечая откровенностью на откровенность. Но… я не создана для счастья.

— Но после минувших недель и месяцев вы не можете сказать…

— Ну почему же, могу. И говорю. Я создана для ощущений, для удовольствий, для сиюминутности. Меня постоянно тянет к новым ощущениям, к новым чувствам. Такой я останусь до конца своих дней… Мое сердце жаждет больше того, что способен дать один — какой бы то ни было — человек.

Он отвел глаза. Ему как мужчине было невмоготу это слышать.

— Вы должны уяснить одну вещь, — продолжала она. — Я никогда не выйду замуж. Это я могу вам обещать. Я навеки останусь, как вы изволили выразиться, баллунатиком. Я никогда и ни с кем не буду летать на аппарате тяжелее воздуха. Что я могу с собой поделать? Не сердитесь. Считайте меня несовершенной личностью.

Собравшись с духом, он сделал последнюю попытку.

— Мадам Сара, все мы неполны. Я так же неполон, как и вы. Именно поэтому мы ищем свою вторую половинку. Чтобы достичь совершенства. Я ведь тоже никогда не помышлял о законном браке. Не потому, что это условность. А потому, что прежде мне недоставало мужества. Брак, если хотите знать мое мнение, опаснее своры дикарей с копьями. Ничего не бойтесь, мадам Сара. Не поддавайтесь страху. Так говаривал мой первый командир.

— Страх тут ни при чем, капитан Фред, — мягко сказала она. — Просто я слишком хорошо себя знаю. Не сердитесь на меня.