Я опять проснулся в ужасе от собственного крика и медленно успокоился, с трудом отдышавшись. Отдернул занавес кроватного полога. В окна сочился серый дневной свет. Я весь покрылся испариной, но боль утихла — на время. Призвав слуг, я отправил их за секретарем.

— Мой господин, — сказал он, — какая радость видеть, что вы выглядите значительно лучше. У вас хватит сил принять посетителей?

— Смотря каких.

— Утром прибыл дон Паоло Орсини. Он хотел срочно поговорить с вами.

Я скривился от отвращения. Хотя он мог привезти важные новости.

— Ладно, пришлите его, — согласился я.

Вошедший Донна Паоло сделал вид, что озабочен моим здоровьем. Хотя, по-моему, сам выглядел достаточно тошнотворно. И самодовольно. Интересно, что еще за пакость он придумал?

— Давайте, выкладывайте поживее, — сказал я. — С чем пожаловали?

В глазах его вспыхнул огонек ненависти. Тут же погасив его, Паоло улыбнулся.

— Мне нужно показать вам кое-что. — Он достал из кармана какие-то сложенные бумаги и вручил их мне.

Прочитав первую пару строк, я понял, что это такое.

— Предатель! — взревел я, ринувшись к нему. Но ловкий мерзавец уклонился от моего захвата, а я зашелся кашлем. В груди такая боль, словно ее набили острыми стеклянными осколками. Я не смог сдержать стон.

— Вам следует прочесть договор до конца, — прошепелявил он. — Он предложил мне весьма щедрые условия. И вам может перепасть нечто подобное… если вы согласитесь на мир.

— Если бы вы проявили побольше мужества, мы еще могли бы его победить.

— Орсини давно заключили союз с королем Франции, — напыщенно произнес Донна Паоло. — Как только герцог заручился поддержкой Людовика, мы не могли больше выступать против него.

— Чушь! Причина ваша не столь благородна. Вы просто готовы лизать герцогскую задницу — вот какова ваша реальная причина! Вы мерзко кокетничаете с ним.

Он прищурил глаза. Вытянулся как столб.

— Вы бредите. Ваши слова абсурдны. Я оставлю вам почитать мирный договор и поразмыслить о вашем положении более серьезно, когда к вам вернется способность трезво мыслить.

— Я поговорю с вами, когда к вам вернется ваше чертово мужественное естество! Если вы вообще обладаете хоть толикой такового…

Не обращая внимания на мои слова, он направился к выходу:

— Впрочем, Вителлодзо, времени у вас не так уж много. Если вы последним согласитесь на эти условия, то готов держать пари, что первым поплатитесь за долгие раздумья.

Я скомкал предательский договор и бросил вслед его удаляющейся тени.

Моя задница извергла жидкий огонь, который не погасил даже свистевший подо мной ледяной ветер. Уже шестое утро подряд я просыпаюсь с таким ощущением, будто целую ночь моя голова билась между молотом и наковальней. Подтерев задницу, я закрыл крышку сортира, вспоминая прошлый вечер и любвеобильную шлюху (она выглядела не только старше, но и уродливее меня), и подумал, не наградила ли она меня «французской болезнью». Одевшись, пересчитал монеты в кошельке. Мне стало дурно. Я еще разок пересчитал наличность. О господи. Даже страшно подумать, сколько денег я спустил за прошлую неделю на пьянки и проституток. Да еще заказал дорогое вино из Флоренции! И бархатную накидку! Увы, все напрасно…

После моей позорной отставки как минимум пару дней я испытывал оживление, загоревшись желанием выяснить настоящее имя донны Стефании. Я таскался повсюду и всех расспрашивал. Потом Агапито пригласил меня к себе в кабинет и приказал прекратить мои поиски.

— Личность вашей подруги должна остаться тайной, — заявил он. — Если вы продолжите ваши скандальные поиски, то вскоре испытаете на себе гнев герцога.

Я покинул кабинет, дрожа, как нашкодивший щенок, и размышляя, как мог так быстро впасть в немилость. Всего несколько дней тому назад он же сообщил мне, что Борджиа очень доволен мной. А теперь, похоже, я стал при этом дворе persona non grata. [33]

На герцога я не сержусь: от него и не такого можно дождаться. В сущности, я даже не злюсь на нее — только на самого себя. Как мог я оказаться таким болваном? Меня передернуло от отвращения к собственной наивности, и я принялся строчить очередное письмо в Синьорию, анализируя настоящее положение и выказывая сильное желание быть отозванным назад:

«Я вновь умоляю ваше превосходительство отозвать меня… Мои личные и семейные дела находятся в ужасном состоянии, и, более того, я не могу оставаться здесь долее без денег, кои необходимы для самой скромной жизни».