Шрифт:
– Не боишь, Малыш! – усмехнулся Почечуй. – Мы их… энтого… враж ражгоним.
– Не бойцы. Гречкосеи несчастные, – в тон ему добавил, кивая, Витторино.
Вдруг между напирающей толпой, грозящей смести с моста великана, и редкой цепью наемников выскочил тот самый мужик в линялом гугеле, что недавно предлагал северянину свою помощь.
– Стойте, братья! Погодите, народ честной!
Удивились все – и гоблы, и наемники. И даже уроженец Гронда.
Мужичок ткнул пальцем в Кулака:
– Вы чего это, а? Не узнали? Это же Однорукий!
– Чего? – закричала румяная молодка. – Какой такой однорукий? Может одноногий еще?
Но ее не слушали. Гоблы завороженно глядели на кондотьера.
– Ты гляди! А ведь, выходит, правда! – негромко проговорил кто-то.
– Живой, получается… – покачал головой сутулый.
– Ты руку покажи! – потребовал кузнец. Самый недоверчивый. Такой не поверит, пока не пощупает.
– Показать? – окинул взглядом толпу Кулак.
– А то?! Конечно! Показывай давай!
– Ну, ладно.
Седобородый кондотьер медленно стянул перчатку с правой руки. Кир выпучил глаза. Он думал, что там скрывается просто болванка, похожая по форме на кулак и предплечье. Нет. Из рукава выглядывало самое настоящее запястье, за ним ладонь и сжатые пальцы. Но только все стальное. Из благородной темно-серой стали, начищенное и ухоженное.
– Ты гляди… – открыл рот кузнец. – Правда!
– Слава Однорукому! – надсаживая глотку заорал сутулый. Его крик подхватил любитель соленых шуточек, подкинул вверх шапку.
– Слава! Слава!!! – толпа ревела и бесновалась от восторга точно так же, как совсем недавно от ярости. – Однорукий тут! Победа с нами!!!
Кулак заставил коня выйти еще на пару шагов вперед. Наклонился к людям:
– Ну, теперь-то вы мне верите?
– Да!
– Да!!
– Верим!!!!
– Тогда живо к своим повозкам! – вдруг жестко прикрикнул на них кондотьер. – Затор мы разберем! Сами! И чтоб ни одна живая душа!!! Понятно?
Повторять два раза не пришлось. Гоблы расходились в полном восторге, будто побывали при втором сошествии Триединого на землю, о котором так часто любили рассказывать жрецы.
Глава 14
Почечуй поковырял в котле ложкой с длинным черенком. Принюхался. Зачерпнул, поднес кашу к губам.
– Пробуй, не бойся! – подбодрил его Кольцо. – Жрать охота, лопни мои глаза!
– Не учи отца… энтого… детей штрогать! – сварливо отозвался коморник. Подул на ложку, опасливо попробовал. – А кажись, ничего… энтого.
– Кто бы сомневался? – ухмыльнулась Пустельга. – Великана позовем, а, Кулак?
– Почему же не позвать? – Кондотьер приподнялся на локте. – Малыш! Сходи.
Кир поднялся, гася внезапно нахлынувшее раздражение. А почему, собственно, он? Нельзя кого-нибудь из студентов послать? Он здорово злился, оттого что в отряде присутствуют теперь уже не один, а двое студентов, замешанных в той злосчастной драке. Правда, утешает, что Антоло, кажется, ненавидит каматийца. Когда они успели перегрызться?
– Я с тобой! – вскочил Халль.
– Пошли, – кивнул тьялец. Что ж, в этом возрасте он тоже ловил бы любую возможность оказаться поближе к великану, чье существование казалось сказочным.
Они вышли из освещенного костром круга.
Чуть в стороне преступали с ноги на ногу стреноженные кони, которых охраняли Витторино и Лопата. В полусотне шагов чернела повозка, которую с большим трудом, поспев лишь к вечерним сумеркам, стащили с моста. Костерок, разведенный семейством Шемяка, подсвечивал лишь ее контур, создавая впечатление таинственности. Будто и не обычная телега, а волшебный предмет, озаренный отблесками Силы.
Повозка застряла очень серьезно, как сказал кондотьер. Одно колесо заклинило между бревнами настила, а второе едва не соскочило с моста – держалось на честном слове, что называется. О такой устойчивости говорят – воробей на краешек сядет, и пожалуйста. Сначала из нее вытащили все мешки и корзины, сложили их на берегу под бдительным оком жены Шемяка. Потом взялись за саму телегу. И тут, положа руку на сердце, если бы не великан, наемники и крестьяне не справились бы. Северянин работал за четверых, что не мудрено при его телесной мощи.
Сразу после того, как толпа, узнавшая в Кулаке некоего легендарного Однорукого, убралась восвояси на левый берег, великан подошел к кондотьеру, остановился в трех шагах, долго стоял молча, пристально рассматривая предводителя наемников. Потом сказал:
– Меня зовут Тер-Ахар.
И церемонно поклонился.
– Какими судьбами ты здесь, Тер-Ахар? – ответив на поклон, спросил Кулак.
Великан пожал плечами:
– Служил в Аксамале.
– Верно, смута многих с места сорвала?