– Переворот? – переспросил принц. – Значит, кто-то злоумышляет против Экхарда? И кто же?..

– Думаю, Брицелл Постум. Капитан конных егерей. Слыхал о таком, твое высочество?

– Чего ж не слыхать? Слыхал.

Кейлин задумчиво кивнул, а Вейтар прямо-таки подобрался весь. Как кот перед прыжком на мышь. Того и гляди, когти выпустит, зашипит…

– Экхард получил твое письмо, – Бейона наконец-то сообразила избавиться от мокрой тряпки. Брезгливо, двумя пальцами бросила ее в темный угол.

Кейлин молчал. Ни словечка не произнес. Выжидал.

– Он склоняется к тому, чтоб помочь тебе. Или склонялся.

– Что может помешать королевской воле в Ард’э’Клуэне? – Свой вопрос трейг задал не удивленно, и не заинтересованно, а с легкой подковыркою.

– Тебе ли о том не знать? – Бейона дернула щекой и даже оскалила на мгновение жемчужные зубы, но быстро взяла себя в руки. – Прости, принц. Я не вправе тебя упрекать в чем бы то ни было. Мы все в равных условиях. В одной лодке.

Это точно. Я не мог с ней не согласиться. Только не все разделяли мое мнение. Вейтар снова едва сдержался – кисть сама собой к рукоятке клинка потянулась. Вот горячий!

Но Кейлин не принял во внимание возмущение своего товарища.

Сказал примирительным тоном:

– Земля слухом полнится. Я знаю, кто нашептывал Валлану советы расправиться со мной. Южанин в балахоне, зовущий себя смиренным слугой Сущего Вовне. Двуличная змея с раздвоенным языком. Одним языком он поет песню о смирении и грядущей благодати в Верхнем мире, а другим – поощряет предательство старой дружбы и родственных чувств. А Селинке и шептать ничего не пришлось. С детства меня ненавидела и завидовала. Вот в корону и вцепилась…

– А слыхал ли ты, твое высочество, – осторожно проговорила Бейона, – что в народе болтают, будто она сама батюшку вашего, короля Витгольда, извела, своими руками?

– Слыхал. Что сама душила, не верю. Кишка у нее тонка. А вот что все подстроила и убийц нашла, верю. Охотно. Потому как у Валлана кость во лбу начинается, в затылке заканчивается. Сам не додумается. А чародей заезжий хитрей бы обставил. Умер бы батюшка Витгольд во сне. А у вас в Фан-Белле тоже такой святоша завелся или не прав я?

Это про каких же чародеев они речи ведут? Насколько мне известно, Храм Приозерной империи всегда отличался терпимым отношением и к соседским народам, и к соседским верованиям. Время от времени отправлялись, конечно, миссионеры нести свет истины заблудшим, как у нас считалось, народам. Но главной чертой таких проповедников всегда полагалась кротость и умение убеждать мягким словом. Словом Сущего Вовне, которому противно любое насилие. Как над телом человека, так и над его душой.

Неужели я настолько давно покинул Приозерную империю, что теперь жрецы Храма изменились и ведут неприкрытую – да нет, пока еще прикрытую, агрессию – против северных королевств? Или это жрецы-отщепенцы, покинувшие Храм и действующие по собственной воле, по своим понятиям о добре и зле?

Я вспомнил, что творил прибывший с Валланом чародей на Красной Лошади…

Треск и рев пламени даже через плотно пригнанные доски ляды заставил пригнуться и с перепугу прикрыть голову руками. Это не струя, это огненный шар. Причем очень мощный. Такое не всякому выпускнику Школы по плечу. Даже с соответствующим амулетом.

Силен чародей. Ох, силен!

А и вправду, как его звали? Квартул? Четвертая ступень посвящения. Мастерство должно быть немалое.

Значит, не зря он с Валланом на Север ходил? Все у них там в Трегетройме схвачено. Круговая порука. И любые средства хороши, чтобы власть, корону вожделенную, к рукам прибрать.

А что это Бейона отвечает Кейлину?

– Прав ты, трижды прав… И у нас такой таракан запечный завелся. Речи сладкие, да только если слова его в воде развести, вся рыба в Отце Рек кверху брюхом всплывет. Старый король, Экхард Первый, ему не шибко доверял, а сын…

– Все как в Трегетрене, – лицо принца исказила гримаса – словно хотел улыбнуться, а вышел оскал. – Ох, не позавидую я Селине, Валлану и земляку-чародею, когда Кейлин к ним вплотную подберется. – Только у нас жрец-чародей не к сыну, а к дочке в доверие втерся.

– Думаю, ты не совсем прав, – Бейона вздохнула. – Терциел помог Хардвару, когда все лекари королевства признали свое бессилие. Вылечил ему руку. Правую. Ничего не требовал взамен. Иногда давал советы. Должна признаться, весьма недурные.

– Ну да, – буркнул принц. – Верю. Охотно верю. Лучший путь к сердцу любого человека. А уж к королевскому сердцу тем паче…

Тут он прав. Наши жрецы всегда читали в душах людей, как в открытой книге. И тем гордились. Но все-таки как же так получилось, что Храм вмешивается в жизнь сопредельных государств? Кому и зачем это могло потребоваться? Неужто императору, да живет он вечно? Нет, не верю. После всего, что я о нем слышал, не верю.