Все это сделали мы, люди, думал я, в то же время удивляясь своей солидарности с человечеством. Было в этом чувстве что-то воровское, словно проник куда-то, куда тебе не положено. Кое-кто плачет, когда играют гимн или когда флаги развеваются на ветру. Все это тоска по прошлому, которого не было.

Рядом с одним из заводов высилась гора шлака, похожая на пирамиду. Конвейер доставлял свежий, еще горячий шлак наверх, к острию пирамиды, резко очерченному на фоне неба. Поднимался светлый пар. Поток свежего шлака светился красным светом.

Красный дом за деревьями, перед ним поля, полыхавшие огнем. Таким чистым был воздух, голубым и звенящим, что соломинки рассыпались на ветру красными искрами. Мужчина, который спал, притулившись на меже, должен был, видно, сторожить. Огонь тем временем бежал по жнивью, танцевал, шумел, смеялся. Красиво было необыкновенно. Дым был коричневато-прозрачным и стелился как шлейф.

На одном из перекрестков стояла лавчонка, в которой можно было купить напитки и сигареты. Я был единственный посетитель. Женщина, работавшая за прилавком, выдала мне банку лимонада.

— Не боитесь здесь в одиночестве-то? — спросил я.

— Вы же со мной, — ответила она и засмеялась.

— Но ведь я скоро уеду.

— А надо ли? — спросила она.

Потом мы целовались в подсобке. Кругом громоздились ящики с пустыми жестянками из-под пива; они пахли прогорклым пивом, как и волосы женщины. Ночь была темной, все небо в звездах. Женщина постанывала, и мне было стыдно, что это из-за меня. Она стояла, упершись спиной в пустой ящик. Я все глазел на рекламный щит, призывавший покупать напитки фирмы, которая давно обанкротилась.

Потом мы вернулись в лавку, болтали.

— Меня зовут Магда, — сказала женщина.

— А меня — Карл, — сказал я.

Женщина облокотилась о прилавок, потянулась. Мы смеялись.

— Не ожидал, наверное, а? — спросила она.

— Нет, — ответил я, — что да, то да.

Как летали красные листья по лесу — как бабочки. Видишь, какой у меня котенок, сказала женщина, на коленях она держала котенка, я видел. Дело было в глухом лесу, листья светились, горели, погружались во тьму, в глубину, я спал; возьми же котенка, сказала женщина, а он уже бежал ко мне.

На женщине было желтое платье на бретелях. У нее были черные волосы и двойной подбородок, который делал низким ее голос. Она рассказала мне, что родом с юга, а сюда просто приехала.

— Забавно, — сказал я. — А как вы думаете, откуда я?

И показал рукой на шоссе, убегавшее к югу. Ветер трепал серые кустики на разделительной полосе. Из лавчонки, в которой мы были, падал на усыпанную гравием площадку оранжевый свет. Женщина щелкнула выключателем, и мы увидели, что уже начало светать. Было пять утра.

— Ты мне нравишься, — сказала женщина, погладив меня по руке.

— Вам нужно познакомиться с моим другом Перкинсом, — сказал я.

— Что ж в нем такого особенного? — спросила женщина.

— Ему недолго осталось жить, вот что, — ответил я.

В полях зашевелились птицы. Защебетали смутно и сонно, как в забытьи. Ртутные фонари на перекрестке бросали призрачный свет на дорогу. Туман шептал. Потом, вместе с солнцем, поднялись жаворонки.

Надо бы заехать к ней на обратном пути, думал я, найду ли только место?

Какие странные подчас бывают встречи: женщина тронула меня за рукав. Жест, который не должен был ничего означать. Просто прощание.

Прекрасная мысль: Всегда Быть Таким — беспредельно участливым, но одиноким.

Автострада бежала прямо. Земля кругом была пустынной. Горы щебенки, сосновые рощи, заводы. У меня заныли затылок и руки, так долго я был в пути. Подо мной мотоцикл. Ехал я очень быстро. Сколько радости в том, чтобы рисковать жизнью. Вот он каков на вкус, думают люди, надкусив плод и смакуя его сладость. И тут же задумываются о его сердцевине, о загадке там, в самой глуби, и о том, как проникнуть в нее и какова она на вкус.

С летного поля, мимо которого пробегала дорога, поднялся самолет. Крылья его сверкали. Было похоже, что он приветствует меня. Вскоре он скрылся из виду.

Когда чуть позже передо мной всплыл силуэт большого города, я решил покинуть автостраду. Включившись в утренний поток городского транспорта, заметил, насколько устал, насколько измотан.

— Мне бы гостиницу подешевле, — сказал я девушке в справочном бюро.

Она назвала мне адрес, протянула план города. «Липский».