Он откинулся на спину, больно ударившись лопаткой об острый выступ камня, но даже застонать не смог себя заставить. Куда уж тут висы слагать? Лучше умереть…

– Мы все умрем, – будто подслушала его мысли Мария Харальдовна.

– Нет, дроттинг, – возразил Гуннар. – Не слушай старого дурака. Мы выберемся. Клянусь голосом Гьяллархорна и надеждой на спасение в Последней Битве. Отдохнем малость и начнем пробиваться наверх…

– А зачем? – Голос королевны мало напоминал голос живого человека. Похоже, она уже попрощалась с жизнью. А вернее, утратила к ней интерес. Вначале смерть отца, потом потеря Хродгейра…

Почему-то ни у кого не нашлось слов утешения. Даже у Гуннара, который в отсутствие вождя должен был взять на себя заботу о маленьком отряде. Даже у Рианны, относившейся к королевне как к сестре. Не смог ничего сказать и Вратко. Умом понимал – надо бы. Но душа отказывалась лгать. Прежде всего самому себе лгать.

– Давайте хоть сядем спина к спине, чтобы теплее было… – предложил словен, пытаясь избавиться от повисшего неловкого молчания.

– Дело говоришь, Подарок Ньёрда! – согласился с ним Гуннар. Скомандовал: – Давайте! Подбирайтесь ко мне поближе!

Умостившись в небольшом круге, Вратко почувствовал себя гораздо лучше. Во-первых, в самом деле теплее. Во-вторых, упираться в широкую спину Олафа куда приятнее, чем в неровные камни. В-третьих, только почувствовав рядом теплые, живые тела спутников, новгородец понял, каким же одиноким его делала лишающая зрения темнота. Он повеселел, взбодрился и понял, что ужасно проголодался. Еще бы! Больше суток, как наскоро перекусили перед выходом на йоркский тинг, а сколько всего за это время произошло! Иному живущему тихой жизнью лавочнику или мастеровому на год хватит приключений. И на старости лет будет о них вспоминать и внукам рассказывать, чтобы гордились геройским дедушкой.

– Эх, пожевать бы чего… – мечтательно произнес парень, представляя толстую краюху хлеба с поджаристой корочкой, увенчанную ломтем розоватого запотевшего сала. Поневоле сглотнул набежавшую слюну, прислушался к урчащему животу. – Ни у кого ничего не завалялось?

– Да был у меня сухарь за пазухой, – прогудел Олаф. – Думал погрызть втихаря, пока на тинге разговоры разговаривать будут…

– И где он? – обрадовался Вратко.

– Где, где… Хускарл, свинячья морда, оковкой щита мне под дых врезал – от сухаря одни крошки остались. До сих пор вытрусить не могу – колются.

– Жалко! – хохотнул Игни. – Ворлок наш подкрепился бы. Глядишь, и колдовство пошло бы как полага…

Звучный подзатыльник оборвал его на полуслове.

– За языком следи! – сурово прикрикнул кормщик.

Игни обиженно засопел. Беседа вновь прервалась.

Вратко сидел, прислушиваясь к ворчанию кишок, и пытался не думать о еде. Получалось плохо. На смену призрачному хлебу с салом пришел отчетливый образ яичницы. Она переливалась опаловой матовой белизной и кричала янтарностью желтка, пузырилась и манила.

Вот так и сходят с ума от голода. Вначале видения, потом запахи чудятся, а после и звуки мерещиться начинают. Голоса, стуки всякие…

– Вы это слышите?!! – сорвавшись на писк, воскликнула Рианна.

– Что слышим? – лениво поинтересовался Олаф.

– Стучит кто-то…

– В голове у тебя стучит, пигалица, – заворчал Гуннар и вдруг насторожился. – А ведь и правда, стук какой-то!

– И я слышу! – неуверенно поддержал их Вратко. – Кажется…

Спина Олафа напряглась.

– Может, раскапывают нас? – сказал он. – Ну, эти… Модольвовы дружинники…

– Нет! – возразила пикта. – Не снаружи звук. Изнутри холма.

– Час от часу не легче… – Гуннар зашевелился. Наверное, потянулся за копьем. Много от него толку в такой темноте и в каменном мешке…

– Вдруг, это народ Холмов… – сиплым шепотом произнесла Рианна.

– Какой такой народ Холмов? – спросил новгородец.

– Есть такая легенда у моего племени… – Пикта поежилась. Поскольку девушка прижималась к правому плечу Вратко, он ощутил ее сомнение и даже испуг, пожалуй. – Прежде чем сюда пришли мои соплеменники, на земле Англии жил совсем другой народ. Не люди…

– Нелюди? Чудовища, что ли? Навроде троллей? – перебил ее Олаф.

– Нет. Не чудовища. С чудовищами, навроде троллей, они, говорят, сами воевали. Сражались насмерть. И победили. Изгнали их на остров Эрин…

– Так ты же сама говоришь…

– Я не сказала – чудовища. Я сказала – не люди. Они не похожи на нас. И похожи. Одновременно.

– Так не бывает.

– Еще как бывает. Они не подвластны смерти. То есть убить их, конечно, можно, а вот старость их не берет. Даже тысячелетние старики выглядят вечно юными, здоровыми и прекрасными.