Шрифт:
– Мы все свидетельствовать можем! – Асмунд тоже поднялся, одернул куртку, расчесал пятерней бороду.
Слышавшие слова предводителя викинги зашумели, начали стягиваться поближе.
– А когда суд будет? – тихонько спросил Вратко.
– А вот прямо сейчас и будет! – Хродгейр расправил плечи. – Только не вздумайте потасовку устроить! – прикрикнул он на хирдманов. – Знаю я вас! Молча стоять и слушать. Пойдете без оружия. Всем ясно?
– Что, и в морду Лосси нельзя дать? – разочарованно протянул Олаф.
– На суде нельзя! – отрезал вождь. – А теперь – пошли! И чтобы мне не краснеть за вас! Все запомнили?
Викинги переглянулись, но возразить не посмел никто.
Они отшагали версты две, до просторной усадьбы на склоне холма. Харальд, со всем семейством и свитой, гостил у местного ярла, занимая длинный дом. По дороге Сигурд рассказал словену, что норвежский конунг взял с собой в поход не только старшего сына, но жену и дочерей. Вратко поразился: война – не место для женщин. Но прочие викинги восприняли слова старика совершенно спокойно и даже с одобрением. Поразмыслив, новгородец решил, что, если Елизавета Ярославна будет на суде, может, это не так и плохо? Глядишь, и замолвит словечко…
Перед жердью, заменявшей ворота, Хродгейр решительно вышел вперед. Суровый, с прямой спиной и упрямо приподнятым подбородком, он заранее выглядел победителем.
Сигурд дернул словена за рукав.
– Держись около меня, Подарок Ньёрда. В разговоры без дозволения не лезь. Вождь без нас знает, что говорить и кому говорить. А ты помалкивай и смиренно в землю гляди. Хродгейра-то голыми руками не возьмешь – Лосси это знает, а вот на тебя начнет напраслину возводить. Молчи и слушай. И не лезь сам в разговор! Слышишь меня?
– Да слышу я, слышу, – кивнул Вратко. Он ощутил, как страх уходит, уступая место любопытству. Ну и пускай судят! Зато мечтал ли он когда постоять напротив самого всамделишного короля? Увидеть королеву, киевскую княжну? Благородных ярлов? Да ни один купец новгородский похвастаться подобной удачей не может! После этого и помереть не страшно.
Будь что будет!
Парень расправил плечи, невольно подражая Черному Скальду, и шагнул на двор ярловой усадьбы.
Глава 9
Королевский суд
Чувствительный тычок локтем от Сигурда на мгновение отвлек Вратко от созерцания собравшихся во дворе людей.
– Ты чего? – зашипел он, потирая ушибленные ребра.
– Не больно-то нос задирай, – зловещим шепотом посоветовал старый викинг. – А то и не такие, как ты, без носа оставались.
– Я не задираю…
– Ага! А то я не вижу. Ты за Хродгейром не повторяй. Он – воин хоть куда, а ты кто?
– Смотреть-то можно хоть? – Вратко поспешно склонил голову. А ведь и правда могут подумать, что заносчив и нагл не в меру.
– Тихонько. Из-под ресниц. Да ты не робей! – Сигурд повторил удар локтем и, как назло, попал в то же самое место.
Новгородец ойкнул вполголоса.
Гуннар услышал его, повернулся и покачал головой: не хорошо, мол, болтать перед глазами конунга. Сигурд махнул ему рукой – не бери в голову, я знаю, как лучше!
Хродгейр остановился точно посредине двора. Отвесил исполненный достоинства поклон. Прямо перед ним на креслах с высокими резными спинками сидели несколько человек.
Крепкий, широкоплечий мужчина, чьи светло-русые волосы и бороду обильно припорошила седина. Кустистые брови сошлись на переносице, и под внимательным взглядом серых глаз словен поежился. Годы наложили на лицо Харальда Сигурдассона сетку морщин, выбелили волосы, но не сделали его мягче и добрее. Конунгу не нужно было носить корону, чтобы любой встречный догадался, кто находится перед ним. Говорят, иные рождаются в семье правителей, с детства готовятся воссесть на трон, а когда добираются до заветного титула – пшик выходит, пустое место. А другой может даже не задумываться о короне – рубиться на мечах, грабить и пьянствовать, скитаться и бродяжничать, но она сама найдет его. И если кто-то думает по-другому, Вратко посоветовал бы ему прийти к Харальду, конунгу Норвегии, сидящему посреди не слишком чисто выметенного двора, одетого в простую куртку, какие носят викинги в походе, и сапоги с мягкими голенищами. Прийти и посмотреть тому в глаза.
Рядом с конунгом сидела статная женщина, одетая по обычаю северян, но в ее облике что-то неуловимо говорило, из какого племени она явилась сюда. Ее глаза видели днепровские кручи и густую тень киевских лесов, видели церкви, рубленные из дерева, и струги, скользящие по глади неспешной, но могучей реки. Елизавета Ярославна. Ее благосклонности Харальд добивался не один год. Посвящал стихи.
Хродгейр как-то упоминал «Висы радости», написанные тогда еще не конунгом, но вождем вольницы, грабящей побережья Эллады и Сикилии.
Есмь мужей норманнскихМлад потомок славный.Ныне струг стремитсяВ страны мой арапски.Шнеку в тын отокаТам погнал я на-даль.Мне от Нанны нитокНесть из Руси вести.[37]«Нанной ниток» здесь будущий владыка Норвегии называл Елизавету, дочь киевского князя Ярослава Мудрого. И хотя Харальд женился во второй раз – обычаи норвежцев дозволяли иметь больше одной жены, – с собой в опасный поход он взял не Тору Торбергсдоттир, а уроженку Гардарики. Всем известно, дети князя Ярослава умом в отца пошли. Младшая дочь – Анна – всем королевством франков заправляет, и ничего, никто не жалуется. Значит, и Елизавета может при случае конунгу добрым советом помочь, поразмыслить вместе над трудной задачей или тайной, которой не сразу с советниками поделишься.