— Хм… — Айсе нервно переступила с нога на ногу. — Как это у вас происходит, ну, я имею в виду, ты стонешь, кричишь или не издаешь ни звука? — в конце концов спросила она.

— Я смеюсь, — ответила Сезен. — Да так громко, что стучат соседи.

— Смеешься?

— Да, а поскольку завтра он не работает и у нас целый день, чтобы заняться этим, я не приду в школу.

— Я думала, что у нас завтра съемка, — разочарованно промолвила Айсе.

— Завтра не получится. Он хочет поехать со мной на озеро. Я никогда еще не занималась этим на лоне природы. Представь себе, мы оба голые на солнышке!

Айсе кусала губы и глядела в пол.

— Прекрати как сумасшедшая болтать ногой, — сказала Сезен и схватила ее за щиколотку. — Вот, — она бросила ей конверт. В нем были фотографии Кристиана, сделанные ею. — Можешь повесить их над кроватью. Посмотрим, что на это скажет Зафир.

Сезен закурила сигарету и мечтательно поглядела на струйку дыма.

Айсе наклонилась и взяла у нее из пальцев сигарету.

— Эй, тебе не стоит увлекаться этим, — протестуя, сказала Сезен. Но Айсе уже глубоко втянула дым. У нее неприятно закружилась голова, она прислонилась головой к стене и закрыла глаза. Она слышала смех и голоса, доносившиеся со двора; кто-то крикнул: «Давай, проваливай отсюда!»

Зафир ушел. Я наблюдала, как он бегом пересек лужайку и вскарабкался на стену. Иногда он исчезает посреди ночи, ничего не сказав. Но я знаю, что он встречается со своими приятелями, чтобы где-то подраться с людьми Зиги. Я теперь не смогу заснуть, пока снова не увижу его живым. В последний раз он вернулся домой в четыре часа утра в разорванной куртке; на голове у него была кровоточащая рана. Он был настолько пьян, что едва держался на ногах. Я затащила его в ванную комнату. Дезинфицирующее средство жгло так, что он впился ногтями в кожу, чтобы не закричать от боли. Он полагает, что делает все это ради меня и семьи.

— Я заставлю их уважать нас, — снова и снова повторял он.

— Лучше угомонись, — сказала я и отвела его в постель.

— Пожалуйста, побудь здесь, — попросил он, — не уходи.

— Спи, наконец, — сказала я и поцеловала его в лоб. Потом закрыла дверь.

На следующий день он уже ничего не помнил. Вечером за столом он наврал, что поранился на уроке физкультуры. У него все лицо исцарапано. Я пообещала ничего не говорить отцу и матери о его ночных похождениях.

И теперь тоже они мирно почивают в своих постелях, в то время как Зафира где-то там, в городе, избивают. Я не знаю, участвует ли в этом и Кристиан. Но я не могу представить его себе дерущимся с Зафиром. Такое невозможно. Передо мной его фотографии. Его взгляд не ищет противника. Я могла бы всю ночь на него любоваться. Я еще не знаю, что значит касаться чужой кожи. Сезен сейчас лежит, прижавшись к теплому телу мужчины. Они сами себя убаюкали и спят, крепко обняв друг друга. Когда вот так близко лежишь друг к другу, тогда наверняка и снится одно и то же. Надеюсь, Кристиан хороший сновидец.

Я оставляю окно открытым, чтобы не пропустить, когда вернется Зафир. Я не должна уснуть, пока его нет дома. В телевизоре они тоже никогда не спят. Девушка никогда не устает носиться по клубам. Где-то всегда бывает праздник, на который я могу посмотреть. Иногда я танцую вместе с ними, на цыпочках, чтобы никто не услышал. Они, как победители, вскидывают вверх руки.

На четвертом этаже высотного дома Зиги открыл автоматический замок двери в свою квартиру. Кристиан и Пробор вошли вслед за ним в прихожую.

— Чувствуйте себя как дома, — сказал Зиги и исчез в ванной. В гостиной Пробор рухнул на темно-коричневую кожаную софу.

— Боже мой, вот это было сражение, — простонал он. — У меня волосы совершенно растрепались. — Пробор извлек из кармана маленькое зеркальце, чтобы привести в порядок прическу.

Жалюзи были опущены. Настольная лампа с красным узорчатым абажуром заливала комнату мрачным светом. Над софой висел имперский флаг. Возле телевизора стопкой были сложены видеокассеты. На невысоком столике у софы стояла большая металлическая пепельница, украшенная орлом.

— Старая вещица, — сказал Пробор, заметив, что Кристиан внимательно рассматривает ее.

— Ужасная безвкусица, — ответил Кристиан.

Пробор пожал плечами.

— Я знаю одного парня, который такой чепухой всю квартиру набил. Дома он ходит только в мундире, — произнес он, как бы оправдываясь.

— Ага, — только и сказал в ответ Кристиан и подошел к полке, на которой обнаружил несколько номеров журнала «Друг оружия», кубки, спортивные награды и фотографию матери Зиги. У нее были такие же небольшие светлые глаза.