Шрифт:
— А это для меня не опасно?
— Здесь — нет.
— Ну хорошо.
Миссис Дженнингс начертила между нашими кругами большую букву «Т», а саламандра двигалась за артамом почти вплотную, как кошка за открывающейся дверью. Она закружилась вокруг меня, чуть-чуть прикасаясь к моим рукам и лицу. Я не чувствовал жжения, только легкое щекотание, словно я воспринимал ее вибрирование напрямую, а не как жар огня. Она обволокла мое лицо, и я погрузился в царство света, словно проникнув в сердце северного сияния. Я опасливо задержал дыхание, но вскоре был вынужден вздохнуть. Со мной ничего плохого не случилось, только стало еще щекотней.
Странно, однако, с тех пор, как ко мне прикоснулась саламандра, я забыл, что такое насморк. А ведь прежде всю зиму хлюпал носом.
— Ну, будет, будет! — услышал я голос миссис Дженнингс, и облачко пламени, оставив меня, послушно возвратилось в свой круг. Музыкальные переговоры возобновились, но, видимо, они почти сразу же пришли к согласию, так как миссис Дженнингс удовлетворенно кивнула.
— Так лети же, дщерь огня, однако вернись, когда в тебе будет нужда. Во имя… — И она повторила ту же формулу, какой спровадила повелителя гномов.
Ундина заставила себя ждать. Миссис Дженнингс вновь взяла свою книжицу и стала читать монотонным шепотом. Я начал подремывать — в палатке было душно, — как вдруг кот зашипел. Распушив хвост, выгнув спину и выпустив когти, он свирепо уставился на центральный круг.
Там появилось бесформенное нечто. Оно капало и растекалось слизью до самых границ круга. Оттуда несло рыбой, гниющими водорослями и йодом, и оно влажно фосфоресцировало.
— Ты опоздала, — сказала миссис Дженнингс. — Ты получила мою весть, так почему же ты медлила, пока я тебя не принудила?
Оно чмокнуло, как липкая грязь, но ничего не ответило.
— Очень хорошо, — твердо произнесла миссис Дженнингс. — Спорить с тобой я не собираюсь. Тебе известно мое желание. И ты его исполнишь! — Она встала и схватила большую свечу. Ее фитилек вдруг выбросил жгучий язык пламени, и миссис Дженнингс направила его за границу своего круга на ундину.
Раздалось шипение, словно брызнули водой на раскаленное железо, и булькающий вопль. Но миссис Дженнингс хлестала и хлестала пламенем, а потом перестала и поглядела вниз на дрожащую, втягивающуюся внутрь себя ундину.
— Довольно! — сказала она. — В следующий раз ты будешь выполнять приказания своей госпожи без промедления! Во имя…
Ундина словно впиталась в землю, оставив ее сухой.
Когда она исчезла, миссис Дженнингс жестом пригласила нас с Джедсоном войти в ее круг и кинжалом рассекла наши круги, выпуская нас. Серафим легко прыгнул из своего кружка и принялся тереться о ее ноги, громко мурлыча. Она же повторила набор бессмысленных слов и звонко хлопнула в ладоши.
Ударил ветер, раздался рев. Стенки палатки прогибались и хлопали. Я услышал журчание воды и треск огня, а сквозь них — бегущие шаги. Миссис Дженнингс смотрела то сюда, то туда, и там, где ее взгляд падал на стенку палатки, брезент становился прозрачным, и я успевал мельком увидеть какую-то бешеную свистопляску.
Затем все оборвалось с ошеломляющей внезапностью. От тишины у нас зазвенело в ушах. Палатка исчезла. Мы стояли во дворе перед моим главным складом.
Да, он был передо мной! Целый и невредимый, без малейших повреждений от огня или от воды. Я кинулся бегом в ворота, чтобы посмотреть с улицы на магазин. И увидел его таким же, каким он был. Витрины блестели в солнечных лучах, один угол украшала эмблема Ротари-клуба [7] , а на крыше красовалась моя двусторонняя вывеска:
7
Ротари-клуб основан 23 февраля 1905 года в Чикаго адвокатом Полем Харрисом. Основная идея, выдвинутая им, — «развивать дух дружбы и солидарности в мире бизнеса больших городов». В число учредителей кроме самого Харриса вошли горный инженер Гюстав Лоэр, продавец угля Сильвестр Шилл (он же станет первым президентом клуба) и портной Хирам Шори. В 1929 году в качестве знака клуба Далласской Конвенцией был принят символ зубчатого колеса, состоящего из двадцати четырех зубцов.
Ротари-клуб является ассоциацией, объединяющей представителей мира бизнеса и свободных профессий, а также руководителей предприятий, желающих добровольно участвовать в акциях помощи мирового масштаба.
В своей деятельности клуб опирается на критерий четырех вопросов, выдвинутых Хубертом Тейлором в 1932 году, и кодекс клуба.
I. Четыре вопроса Тейлора:
Что бы мы ни делали, что бы мы ни говорили и о чем бы мы ни думали, мы должны задавать себе следующие вопросы:
— Соответствует ли это истине?
— Лояльно ли это во всех отношениях?
— Будет ли это содействовать взаимопониманию и укреплению дружеских отношений?
— Выгодно ли это всем заинтересованным сторонам?
II. Деонтологический кодекс клуба:
В качестве ротарианца, работающего в сфере бизнеса или представляющего свободную профессию, я обязуюсь:
1. Рассматривать свою профессию как средство служения людям.
2. Быть преданным духу и букве деонтологического кодекса моей профессии, как если бы это был закон моей страны или моральный кодекс моего общества.
3. Стремиться с честью выполнять свой профессиональный долг, воплощай принципы высокой этики.
4. С уважением относиться к своим сослуживцам и руководству, к соучредителям, клиентам и конкурентам — ко всем, с кем я нахожусь в деловых отношениях.
5. Уважать любую полезную для общества деятельность, оценивая по достоинству все ее заслуги.
6. Делиться своим профессиональным опытом с молодежью, помогать всем нуждающимся и способствовать улучшению уровня жизни моего общества.
7. Избегать предоставления ложной информации или искажения положения дел в моей профессии.
8. Никогда не пользоваться привилегиями или преимуществами ротарианского товарищества, недоступными для других представителей моей профессии.
В настоящее время Ротари-клуб является самой крупной в мире благотворительной организацией. Включает в себя более 1,2 млн членов, объединенных в более чем 28 тыс. клубов.
АРЧИБАЛЬД ФРЭЗЕР
СТРОИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ И ПОДРЯДЫ
Вскоре из ворот вышел Джедсон и потрогал меня за плечо.
— Почему ты льешь слезы, Арчи?
У меня глаза на лоб полезли: я ведь даже не заметил.
В понедельник утром дела шли заведенным порядком, и я решил, что все уладилось и мои несчастья остались позади. Но я поторопился с выводами.
Сначала нельзя было заметить ничего сколько-нибудь определенного — просто обычные неполадки, мелкие неприятности, которые случаются у кого угодно и мешают двигаться по накатанной колее. Но их ждешь и приписываешь случайности. Но ни одна не стоила внимания, если бы… если бы они не накладывались друг на друга почти непрерывно.
В любом предприятии, если оно солидно, общая сумма убытков из-за непредвиденных случайностей за год должна составлять какой-то определенный процент всех расходов. И в смете его учитываешь заранее. Но в моем предприятии количество происшествий и мелких трудностей возросло настолько, что это заметно съедало прибыль.
Как-то утром два моих фургона вдруг перестали заводиться. Причину отыскать не удалось, и я вынужден был отправить их в мастерскую и взять напрокат фургон, так как остался всего с одним. Мы все доставили вовремя, но мне пришлось уплатить за грузовик, по счетам мастерской и сверхурочные шоферам, так что день оказался просто убыточным.