— А это опасно?

— Сам процесс — нет. — Фрост пожал плечами. — Ведь это просто глубокий сон и звуки голоса с пластинки. Но мир другого временного пути, который вы посетите, будет столь же реален, как наш. Всем вам больше двадцати одного года; я никого не заставляю. Я просто предлагаю вам возможность.

Монро встал.

— Доктор, я отправляюсь.

— Прекрасно. Садитесь сюда и наденьте наушники. Кто еще?

— Я тоже, — откликнулась Элен Фишер. Когда вызвалась и Эстелл Мартин, Дженкинс торопливо подошел к ней.

— Ты что, собираешься испробовать эту штуку?

— Обязательно.

Молодой человек повернулся к профессору.

— Тогда и я, док.

Последней присоединилась в товарищам Марта Росс.

Когда студенты расселись и надели наушники, Фрост обратился к ним:

— Вам предлагаются на выбор разные возможности. Вы можете перейти в другой мир, скользнуть в прошлое или в будущее или пересечь путаницу высоковероятных тропинок по пути крайней невероятности. У меня есть записи для всех этих вариантов.

И снова первым оказался Монро.

— Я сверну в совершенно новый мир.

Эстелл тоже не стала долго задумываться.

— Я бы хотела — как это вы говорили? — вскарабкаться по крутому склону на дорогу повыше, куда-нибудь в будущее.

— И я тоже, — послышался голос Дженкинса.

— А я испробую невероятную дорогу, — решила Элен Фишер.

— Значит, разобрались со всеми, кроме мисс Росс, — подытожил профессор. — Боюсь, что вам придется отправиться по вероятному боковому пути. Устраивает это вас?

Марта утвердительно кивнула.

— Так я и хотела.

— Вот и прекрасно. Во всех записях заложено внушение, чтобы вы вернулись в эту комнату через два часа по здешнему времени. Надевайте наушники. Продолжительность записей тридцать минут, я включу их одновременно с шаром.

Он опустил свисавший с потолка сверкающий многогранный шар, закрутил шнур, на котором он висел, и осветил узким лучом. Затем потушил прочее освещение комнаты и одновременно, одним и тем же тумблером, включил все записи.

Искрящаяся сфера вращалась все медленнее и медленнее, на мгновение замерла и начала раскручиваться в противоположную сторону. Доктор Фрост отвел от нее глаза, чтобы не впасть в транс самому. Через несколько минут он тихо вышел в холл покурить. Получасом позже раздался одиночный удар гонга. Профессор торопливо вернулся в комнату и включил свет.

Четверых не было.

Остался один Говард Дженкинс, который открыл глаза и, моргая, смотрел на лампу.

— Ну что ж, доктор, как я понимаю, ничего не вышло?

Фрост поднял брови.

— Не вышло? Вы оглянитесь вокруг.

Молодой человек осмотрел комнату.

— А где остальные?

— Где? Где угодно, — пожав плечами, ответил профессор. — И когда угодно.

Сорвав с себя наушники, Дженкинс вскочил.

— Доктор, что вы сделали с Эстелл?

Фрост осторожно отцепил руку студента от своего рукава.

— Я не сделал с ней ничего, Говард. Просто она на другой временной траектории.

— Но я же хотел отправиться вместе с ней!

— А я пытался вас с ней отправить.

— Но почему же я здесь?

— Точно не знаю. Скорее всего, внушение оказалось недостаточно сильным, чтобы преодолеть ваш скептицизм. Но вы не беспокойтесь, они должны вернуться через пару часов.

— «Не беспокойтесь»! Легко вам говорить. Я вообще не хотел, чтобы она лезла в эти дурацкие фокусы, но понимал, что мне ее не переспорить. Поэтому я решил отправиться вместе с ней — она ведь такая непрактичная и беспомощная. Но… послушайте, док, а где же все-таки их тела? Я думал, что мы останемся тут, в этой комнате, только впадем в транс.

— Вы меня совершенно неверно поняли. Эти временные траектории абсолютно реальны — столь же реальны, как и та, на которой мы сейчас находимся. Они целиком, всем своим существом отправились по этим дорожкам, ну словно шли по улице и свернули за угол.

— Но это же невозможно! Это противоречит закону сохранения энергии!

— Против факта не попрешь — они были, а теперь их нет. Кроме того, это не противоречит закону, просто его надо распространить на всю вселенную.

Дженкинс провел рукой по лицу.