– Он не прав! Папулечка, ты сделал Иш Ундину прямо в бассейне, поэтому девочку так и назвали. Эльф либо твоя дочь, либо Айры – так мне говорила Гама. А в том, кто отец Эндрю Джексона, никто даже не сомневается. Джастин, увы – я стерилен.

– ...что следует из статистической вероятности, качества спермы и того факта, что он так много внимания уделяет любовному делу. Но Иш читает генные карты и держит свои соображения при себе. А мы предпочитаем, чтобы все так и оставалось. Вряд ли Гамадриада будет говорить, что у нее есть или будет ребенок от Айры. Генетических неприятностей быть не должно, Иштар не сомневается. В нашей колонии до сих пор не родилось ни одного дефективного, и это убеждает меня в том, что Иштар умеет читать генные карты. Она проверила всех мигрантов первой партии и даже перенапрягла глаза за эти месяцы. Тем не менее Айра осторожен и даже рядом не станет с Гамадриадой, когда она фертильна. На мой взгляд, это совершенно иррациональная позиция, однако я и сам порой осторожничаю. Слишком хорошо я помню то время, когда процент общих предков у всех говардианцев был весьма заметен, а потому дефективные дети рождались чересчур часто. Конечно, сегодня женщина с чистой генетической картой предпочтет выйти замуж за собственного брата, чем за незнакомца с другой планеты... но старые предрассудки умирают с трудом.

Значит, так, Джастин. Сейчас нас, отцов, трое – с тобой четверо – и три матери, но будет четыре, когда Минерва попросит считать ее совершеннолетней, а также неопределенное число детей, которых следует учить, шлепать и любить. Число родителей может возрасти – или уменьшиться. Но это мой дом, моя фамилия, и пусть будет так, потому что под моей крышей должна обитать одна Семья, и я не хочу обеспечивать веселую жизнь таким козлам, как Галахад.

– Но ты это делаешь! Спасибо тебе, милый папочка.

– ...но иду на это ради благополучия детей. Мне случалось видеть, как жестокие катастрофы губят колонии, такие же процветающие, как наша. Джастин, в этой Семье со взрослыми может что-нибудь случиться, но если останутся хотя бы один отец и одна мать, дети должны вырасти нормальными и счастливыми. Это и есть истинное предназначение Семьи. Мы полагаем, что такая Семья, как наша, обеспечивает достижение этой цели в большей степени, чем семья, где только один мужчина и одна женщина, и если ты присоединишься к нам, то перед тобой окажется та же самая цель. Вот и все. Я глубоко вздохнул.

– Где поставить подпись?

– Я не люблю письменных брачных контрактов. И никому ничего не навязываю. Когда партнеры желают сотрудничать, им не нужны никакие бумажки. Если ты решил присоединиться к нам, достаточно кивнуть...

– Я согласен!

– А если тебе хочется, чтобы был обряд. Лаз и Лор охотно придумают чего-нибудь попричудливее, а мы все можем наплакать горшок слез.

– А брачную ночь Джастину придется провести с ребятишками – пусть почувствует, как все это серьезно.

– Решено, Галахад. Пожалуй, надо бы заставить Джастина подежурить в ночь перед венчанием, чтобы у него был шанс отступить, если дело покажется слишком трудным.

– Лазарус, я могу поработать нянькой хоть сегодня; мне не привыкать.

– Сомневаюсь, что женщины разрешат.

– До утра не доживешь, – добавил Галахад. – Они у нас эмоциональные.

Это прошлой ночью они не слишком усердствовали.

– Джастин, наш дом не тюрьма. В нем чувствуют себя свободно не только дети, но и взрослые. Когда я спросил, намереваешься ли ты возвращаться на Секундус, то имел в виду именно это. Взрослый может провести вне дома год, десять лет, любой срок – и он будет уверен, что о детях его позаботятся, а по возвращении его или ее встретят с радостью. Мы с близнецами неоднократно покидали планету и еще не раз улетим. Ты ведь знаешь, что я намереваюсь предпринять путешествие во времени. Здесь этот эксперимент займет не слишком много приведенного времени, однако в нем присутствует легкий элемент риска.

– "Легкий"! Папуля, ты свихнулся. Джастин, не забудь поцеловать его на прощание; назад он уж точно не вернется.

Я с тревогой обнаружил, что Галахад не шутит.

– Галахад, – невозмутимо сказал Лазарус, – ты имеешь право говорить это мне, но не в присутствии детей и женщин. – И продолжил, обращаясь ко мне: – Конечно, в путешествии есть элемент риска. А где его нет? Дело здесь не в самом перемещении во времени, как, очевидно, полагает Галахад. – Тот пожал плечами. – Риск здесь не больше, чем при посещении любой планеты, где ты можешь кому-нибудь не понравиться. А скачок во времени происходит в самом безопасном окружении: в космосе, на корабле. Риск появляется позже. – Лазарус ухмыльнулся. – Но меня возмущает Арабелла. Эта старая корова предлагает мне глазеть на битвы! Джастин, самая лучшая черта современности в том, что мы живем так далеко друг от друга, что война сделалась непрактичной. Но... Я тебе говорил, что намереваюсь предпринять пробное путешествие во времени?

– Нет. По мнению мадам исполняющей обязанности, вы уже располагаете идеальной техникой.

– Признаюсь, что я предпочел бы, чтобы она так думала. Арабелла не понимает, что никакие имперские эдикты не помогут освоить империальное исчисление. Она никогда не умела правильно поставить вопрос.

– Полагаю, что и я не сумею, Лазарус; я не знаком с этой областью математики.

– Если тебе интересно, Дора может научить...

– Или я, сладкий.

– Или ты. Тина. А почему ты назвала Джастина сладким? Решила совратить его?

– Нет, это он обещал совратить меня... примерно через сотню лет.

Лазарус задумчиво поглядел на меня. Я сделал вид, что не слышал их разговора.

– Ммм... возможно, лучше, Джастин, если ты позанимаешься с Дорой. С ней ты еще не встречался, она считает себя восьмилетней и не станет соблазнять тебя. Но она самый смышленый космический компьютер-пилот и способна научить тебя многому... и не только преобразованиям полей Либби. Я же говорил, что мы уверены в теории, но мне хотелось получить подтверждение. Поэтому я решил спросить у Мэри Сперлинг...