— Нет. Удивлена. Я думала, ты — художник.

Тут вмешалась Жанет:

— Мардж, милая, я же тебе говорила, что Джордж — разноплановый художник. Так оно и есть. С одной стороны, он действительно неплохо управляется с холстом и кистью. Но с другой — он профессор тератологии в Манитобском университете, а также главный инженер университетской лаборатории генной инженерии, а это, поверь мне, высокое искусство.

— Это правда, — подтвердил Ян. — Джордж — художник во всем, к чему он ни прикоснется. Но все-таки, братцы, не стоило вам обоим обрушивать столько информации на бедную Мардж: она как-никак наша гостья. Есть люди, которых бросает в дрожь от одной мысли о генных манипуляциях — в особенности если речь идет об их собственных генах.

— Мардж, я напугала тебя? Прости, пожалуйста.

— Нет, Джен, не переживай. Я как раз не из тех, кто содрогается при упоминании о живых артефактах, искусственных людях и тому подобном. Кстати, многие из моих лучших друзей — искусственники.

— Вот как? — усмехнулся Джордж. — Позволь усомниться.

— Почему ты не веришь? — спросила я как можно более мягко.

— Это я могу так сказать, потому что работаю в такой области, и с гордостью могу заявить, что среди моих друзей есть искусственники. Но…

Я прервала его:

— А я думала, что искусственник никогда не знает своих производителей.

— Это так, и я никогда не нарушал этого правила. Но у меня есть возможность завоевать их расположение и дружбу. Но прости меня, Марджори, иметь друзей искусственников невозможно, если только ты не представитель моей профессии. Или это не так?

— Нет.

— Но повторяю, только специалист по генной инженерии или кто-то напрямую связанный с производством может похвастаться тем, что у него есть друзья среди искусственников. Потому, милая, что вопреки распространенной байке о том, что неспециалист способен с первого взгляда отличить искусственника от обычного человека, это невозможно. И потом… поскольку большинство людей страдает предрассудками в отношении искусственников, искусственник никогда не признается сам, кто он есть на самом деле. Ну почти никогда. А поэтому, хоть я и ужасно рад, что сама мысль об искусственниках не заставляет тебя подпрыгнуть выше крыши, я вынужден тебе не поверить и посчитать, что ты просто лишена предрассудков.

— Хорошо, пусть так. Считай так, если хочешь. Я не понимаю, почему искусственники должны считаться гражданами второго сорта. Я считаю, что это несправедливо.

— Ты права. Но некоторые люди ощущают какую-то смутную угрозу от самого существования искусственников. Вот хоть Яна взять. Он собирается в Ванкувер, чтобы начать борьбу за то, чтобы искусственникам во веки веков запретили становиться пилотами. Он…

— Прекрати! — прорычал Ян. — Я чувствую себя самым паршивым образом. Я просто все так подаю, поскольку мои коллеги так проголосовали. Но я не идиот, Джордж, я жил рядом с тобой, и мы много говорили об этом, поэтому в душе я чувствую, что нужно пойти на компромисс. Все мы теперь, строго говоря, не пилоты: в нашем веке настоящих пилотов-асов в помине нет. За нас все делает компьютер. Если компьютер откажет, придется просто на уши встать, чтобы самому посадить свой автобус. Но дело не только в этом. Чрезвычайные ситуации давным-давно вышли из-под контроля человека, это так. Но я все-таки попытаюсь. И все мои товарищи из Гильдии. Но, Джордж, если ты сумеешь создать искусственника, который сможет думать и двигаться достаточно быстро, чтобы моментально устранить неполадки, я уйду на пенсию. Вот и все, чего мы собираемся добиться. То есть, если компания решит заменить нас пилотами-искусственниками, мы должны получить полную компенсацию. Если, конечно, ты сумеешь таких профессионалов изготовить.

— Да, в принципе можно произвести такого профессионала. И когда мы наладим поточное производство, всем пилотам ничего не останется, как заняться рыбной ловлей. Но это не будет искусственный человек, это будет живой артефакт. Если бы я собрался создать организм, призванный выполнять работу безотказного пилота, застрахованного от любых просчетов, я бы не стал делать его обязательно похожим на нормального человека.

— О, не делай этого! — вскрикнула я.

Оба мужчины были смущены, Жанет тоже, и я пожалела о своей несдержанности.

— Но почему бы и нет? — спросил наконец Джордж.

— Ну… потому что я бы лично никогда не полетела на таком корабле. С Яном спокойнее.

— Спасибо, Мардж, — улыбнулся Ян. — Но ты же слышала, что сказал Джордж. Он говорит об искусственном пилоте, который справится с работой лучше меня. Это вполне вероятно. Черт подери, и это будет! Точно так же, как кобольды заменили шахтеров, нас заменят биороботы. Не скажу, чтобы я был от этого в восторге, но я понимаю, что рано или поздно это произойдет.

— Хорошо. Понятно. Джордж, скажи, ты работал с мыслящими машинами?

— Конечно, Марджори. Искусственный интеллект — область, тесно связанная с моей работой.

— Ясно. Значит, ты должен знать о том, что специалисты по искусственному интеллекту много раз заявляли, что они подошли вплотную к созданию самостоятельно мыслящей машины. Но на поверку это каждый раз оказывалось очередной уткой.

— Увы. Как ни печально, но это факт.

— Нет. Это не печально — это неизбежно. Это никогда не получится! Гипотетически компьютер можно наделить сознанием. Доведи его до человеческого уровня сложности в мыслительных процессах — и ему придется стать сознательным. Но потом он поймет, что он не человек. Потом он поймет, что ему никогда не стать человеком. Ему ничего не останется, как стоять на месте и выполнять указания людей. Тогда он сойдет с ума.

Я продолжала, несмотря на то что на лицах всех было написано неподдельное удивление.

— Вот такая дилемма. Он не сможет стать человеком, никогда. Ян, может, и не сумеет спасти своих пассажиров, но, по крайней мере, попытается. Но живой артефакт, не будучи человеком и не чувствуя сострадания к людям, может погубить корабль просто так, от нечего делать. А может, потому, что устал от того, что его не считают человеком.

Нет, Джордж, я полетела бы с Яном, а не с твоим артефактом, который непременно научится ненавидеть людей.