«На самом деле ты никогда не заботился обо мне», — сказала Хоуп, но она ошибалась. Он был влюблен в нее. Он и прежде влюблялся, но не так, как в этот раз. Впервые за всю жизнь его любовь к женщине была всепоглощающей, и Дилан до боли хотел ощутить ее ладонь в своей. Сердце и душа… все зашло так далеко, что он не мог представить, как жить без Хоуп. Это чувство наполняло его и заставляло страстно желать увидеть свет ее улыбки, услышать звук ее голоса. Нужно что-то делать. Каждый день без нее был хуже, чем предыдущий, и пока Дилан сидел в машине, а лучи утреннего солнца струились через лобовое стекло, он понял, что делать. Он должен поверить Хоуп. Не только ради себя, но и ради нее. Он должен поверить ей без доказательств или свидетелей. Должен слушать свое сердце и ту глубоко запрятанную часть души, которая знала о безусловной любви и доверии к другому человеку. И в конце концов, он поверит ей просто потому, что любит.

Когда маленький “виннебаго» с номерами Лас-Вегаса пронесся мимо, цифровой дисплей радара вспыхнул, и Дилан выпрямился. Надвинув шляпу на лоб, он завел внедорожник, вдавил педаль газа, и «Блейзер» вырвался на шоссе, пока Дилан передавал по радио код. Шериф включил фары на решетке радиатора и менее чем через полминуты оказался позади машины.

Он не знал, чего ожидать от Майрона Ламбардо. Надеялся, что тот не будет слишком долго убегать от него, и надеялся, что Майрон не будет сопротивляться аресту. Дилан не считал, что будет правильным повалить карлика на землю. Особенно карлика, который знал прием «могила».

«Виннебаго» замедлил ход и свернул к обочине шоссе. Дилан припарковался позади дома на колесах и включил видео-камеру, висевшую над головой. Когда шериф приблизился к дверце водителя, открылось окно, и он впервые увидел Майрона Мялку. Нужно было признать, что реслер действительно немного походил на Патрика Суэйзи, только более компактного.

— Могу я увидеть ваши права? — Спросил шериф, заглядывая в кабину, затем его взгляд внезапно остановился на женщине, сидевшей на пассажирском сиденье. — Пэрис?

— Привет, Дилан.

Он уставился на женщину, которую знал всю свою жизнь.

— Что ты здесь делаешь?

— Я уезжаю из города с Майроном.

Пэрис никогда не могла похвастать хорошим чувством юмора, но она, должно быть, дурачила Дилана. Майрон сунул шерифу права, и тот взял их. Он увидел то же самое изображение мужчины, которое разглядывал при своих поисках в Национальном центре криминальной информации.

— Майрон научит меня драться. У меня будет кличка «Сладкая Штучка», — выпалила Пэрис.

Дилан отвел взгляд от прав:

— Теперь я знаю, что ты шутишь.

Она надула сжатые губы:

— Тебе так трудно поверить, что мужчина может хотеть меня?

Дилан почувствовал себя так, будто внезапно оказался в сумеречной зоне. Или в одной из историй Хоуп. Такого не может быть.

— Я не говорил этого, Пэрис.

— Майрон ценит меня. Мы любим друг друга и собираемся пожениться, как только доберемся до Вегаса.

Она казалось серьезной, но насколько серьезной она могла быть на самом деле?

— Это займет некоторое время. У твоего жениха здесь нарушение судебного запрета.

— Но я уезжаю отсюда ради добра, — в первый раз заговорил Майрон. — Я никогда снова не посмотрю на Хоуп Спенсер. Эта баба разрушила мою жизнь. Пока я не встретил Пэрис, я не знал, куда идти. Теперь я новый человек.

— Уверен, что так и есть, — Дилан изучал женщину, которая выглядела как Пэрис, но, черт возьми, вела себя совсем по-другому. — Ты понимаешь, что связалась с преследователем женщин?

— Он не сталкер, — она улыбнулась жениху и взяла его за руку. И выглядела такой нежной. Как влюбленная женщина. — Он просто настойчивый.

— Его настойчивость доведет его до тюрьмы.

Пэрис нахмурила густые брови, ее глаза сузились, и Дилану открылась совершенно новая сторона этой девочки с легким характером, которую он знал с первого класса.

— Ты не осмелишься разрушить все это, Дилан Тэйбер. Я всю жизнь ждала кого-то такого, как Майрон. Кого-то, кто сможет полюбить меня. Бог — свидетель, я потратила достаточно времени, дожидаясь тебя.

— Меня? — Дилан сделал шаг назад.

— А ты думал, я пекла для тебя все эти кексы и пироги просто из любви к искусству? Ты никогда не замечал, что ты — единственный мужчина в городе, для которого я пекла? — Она засмеялась, но смех оказался очень горьким. — Могу поспорить, что нет. Особенно с тех пор, как в город приехала Хоуп Спенсер. Она стала твоей навязчивой идеей. Она… с этими светлыми волосами и тощим задом.

— А теперь, Пэрис, — начал он, но замолчал, не зная, что сказать. Он всегда думал, что она печет, потому что это ее хобби, и не был так уж уверен, что старая подруга ошибается насчет Хоуп. — Твои родители знают об этом?

— Я собираюсь позвонить им из Вегаса.

— Вот что я тебе скажу, — вмешался Майрон. — Если ты отдашь мне права, я уберусь к черту из этого штата.

Как бы сильно Дилан не ненавидел мысль о том, чтобы позволить Ламбардо сорваться с крючка, он слушал, пока реслер говорил.