— Сейчас Катерина сделает.

Я подлег к Чарли и поделился с ним сушкой. Плотник Яша не выходил у меня из головы. Если узнают, что я наливал ему спирта, мне попадет. Майонезная банка спирта — почти бутылка водки! Вполне мог загудеть.

Предчувствие меня не подвело. Плотник-философ Яша загудел. И влетело мне по первое число.

Поутру, выпустив из дома Чарли по его малой собачьей нужде, тетя Зина завопила нечеловеческим голосом, а Чарли зашелся испуганным лаем, быстро перешедшим в истошный вой. Все проснулись.

Сонный дядя Жора выскочил с кочергой на крыльцо и увидел нетвердо стоящего косматого бородатого мужика, держащегося за дверной колышек палатки и справляющего ту самую нужду, по которой и выпустили на улицу Чарли. Под собачий вой и крики жены дядя Жора признал в нем вчерашнего плотника и хотел было огреть кочергой по спине, но Яша, погрозив пальцем, провалился в палатку и тут же захрапел.

Когда мы с отцом и мамой прибежали к палатке, дядя Жора пытался зацепиться кочергой за брючный ремень плотника и выволочь его на свет божий, чтобы он не храпел нахально в нашей палатке. Тетя Зина заперла быстро осипшего Чарли в дом, а отец, откинув полог палатки, рассмеялся:

— Проспится и уйдет! Не мешайте ему!

— Господи, — сказала мама, зябко кутаясь в халатик, — а ведь где-то семья ждет…

— Да какая семья! — нервно сказала тетя Зина, вышагивая вдоль палатки. — Какая у него может быть семья! Я чуть не умерла со страху! Сейчас позвоню в милицию — пусть забирают!

— Вот подлец! — сказал дядя Жора, оставив попытки вытащить плотника кочергой. — И еще храпит, как у себя дома! Вы только послушайте!

— Что, уже гости приехали? — позевывая и прислушиваясь к храпу, спросила, появляясь на крыльце, Катька.

— Ага, — кивнул я. — Пел под твоим окном серенады, а потом напился и завалился спать.

— Не смешно, — сказала Катька, направляясь к летнему туалету.

Казалось, в палатке ритмично работал некий механизм, перегонящий по трубам воздух сквозь воду. Помогала ему урчащая шестеренка. Лишь иногда механизм замирал на мгновение, словно раздумывая, а не остановиться ли ему, и храп с пугающими всхлипываниями и бормотаниями продолжался.

Мы позавтракали на нашей веранде, подальше от храпа, и дядя Жора с отцом принялись всерьез будить плотника, чтобы не смешить проходящих по улице соседей.

Они теребили его за плечо, причмокивали на ухо, тонко посвистывали, переворачивали общими усилиями на другой бок, резко кричали: «Зарэжжу!», чтобы он ощутил весь драматизм своего положения, но добудиться удалось лишь звяканьем посуды над самым ухом храпельца.

Яша выполз из палатки и, увидев стоящую на крыльце тетю Зину, пугнул ее:

— Могу помереть! Налей стопочку!

— Иди-иди… — Отец с дядей Жорой, взяв плотника под руки, принялись поднимать его с колен.

— Здесь тебе не рюмочная! — устыдила тетя Зина. — И не ночлежка! Скажи спасибо, что в милицию не позвонила! Катись, милый, откуда пришел!

— Порядочные люди так не поступают. — Яша не спешил подниматься. — Сказали «а», говорите «бэ». Организм требует поправки.

Дядя Жора оставил плотника и подошел к тете Зине:

— Уйди вообще с крыльца! Он думает, что ты с ним кокетничаешь.

— Что ты говоришь! — тетя Зина подбоченилась. — С кем это я кокетничаю? С этим охламоном? Тьфу на вас! Мужики, называется! Не могут пьяного обормота усмирить! Я кокетничаю… Это надо же!..

Тетя Зина ушла в дом, и Яша, вновь норовя улечься, взмолился:

— Мужики! Спирту! Пятьдесят грамм! Сразу уйду…

Отец с дядей Жорой переглянулись и посмотрели на меня.

Я еще надеялся, что пронесет, но Яша выдал меня с потрохами:

— Добрый хлопец, принеси еще шила, ничего не вижу…

— Поднимайся! — твердо сказал отец, не глядя на меня. — Я принесу за ворота. Ну!

— Точно? — Яша повернул в сторону отца лохматую голову с травинками в волосах.

— Точно! Иди и жди меня на бревнах.

Когда плотник ушел опохмеленный, с меня стали снимать стружку сразу в двух направлениях.

Дядя Жора говорил, что только несмышленый болван может налить спирту работяге, не закончившему работу.

Отец напирал на то, что брать спирт без спросу равнозначно воровству. Не важно, для каких целей — вправить палочки-колбочки завирухе-плотнику или выпить самому. Не твое — не бери!

— Надеюсь, ты не пил с ним? — строго посмотрел на меня отец.

— Нет, конечно. Мне его просто жалко стало…

Дядя Жора вернулся из города, поставил свою «Волгу» в гараж и крикнул отцу, чтобы он подтягивался в беседку для подведения итогов.