Павлыш радировал на корабль капитану Позднякову и вернулся на станцию. Он не писал Марине несколько дней, это следовало немедля исправить. У доверчивой, милой Дженет теперь есть настоящее будущее, она станет учиться, поступит в университет, выйдет замуж, проживет долгую и счастливую жизнь безо всяких дурных суеверий. Вот только… он, Владислав Владимирович Павлыш, пожалуй, не смог бы безрассудно вонзить себе нож в грудь, чтобы спасти товарищей. И товарищи по кораблю не смогли бы. И не факт, что земляне это еще умеют — там, где царствует разум, нет места слепой, безоглядной вере.

«Дорогая моя Марина, — начал Павлыш свое письмо, — есть многое на свете, что заставляет задуматься о любви. Я в сотый раз хочу говорить о тебе — с тобой».

За окном шелестел вечный дождь Амфитриты.

Поляна формой своей походила на равнобедренный треугольник. Лагерь расположился вдоль южной, короткой стороны, а дальний угол отвели под посадочную площадку. Разумеется, временно. Как только начнется монтаж планетарной станции, углы у поляны исчезнут, она округлится, разрастется, отодвинет лес на добрый десяток километров. Но к тому времени «Магеллан» будет далеко, за много парсек отсюда. А пока природа вокруг была первозданной, девственной, если не считать выстроившиеся в ряд оранжевые купола лагеря и штабеля монтажного оборудования. Но их как раз можно было не считать, достаточно повернуться к поляне задом, а к опушке леса, что начинался в двадцати шагах от трапа, — передом. Что Павлыш и сделал. А потом, прикинув, что спешить ему некуда, все эти двадцать шагов и отмерил. Не так часто доводится высаживаться на планеты, по которым можно разгуливать не в скафандре, а в обыкновенном полевом комбинезоне. И даже без маски биозащиты.

Лес был забавным. Тонкие, идеально прямые стволы поднимались метров на тридцать, распадаясь вверху пучками гибких, покрытых короткой хвоей ветвей. Вместо подлеска — папоротники с гигантскими узорчатыми листами. В самом низу — подстилка из палой хвои и синевато-лилового мха.

Однако главной достопримечательностью этого леса были не «хвойные пальмы», не папоротники и не мох. Игрушки! Словно огромная детская площадка без конца и края. Алые, оранжевые, лимонно-желтые, белые — все цвета и оттенки Павлыш не взялся бы перечислять — шары, цилиндры, пирамидки высовывались изо мха. Тут же — прилипшие к древесным стволам ярко-синие гроздья «виноградин», черные «рачьи глаза» на длинных стебельках. А вон — настоящие «коралловые заросли», фиолетовые, розовые, лиловые.

Павлыш воровато оглянулся — не видит ли кто? — подкрался к бордовому «мячику», занес ногу, готовясь буцнуть как следует.

Буцнуть не получилось, шар опередил. Подпрыгнул, рассыпался на два десятка «теннисных мячиков», и те порскнули в разные стороны, спасаясь от незваного «футболиста».

Одного Павлыш все же догнал, наддал легонько носком башмака. Удар получился несильный, но точный — «мячик» угодил точно в «коралловый куст». Чвакнул жалобно, утратил сферическую форму, принялся зарываться в мох. И веточки «коралла» неодобрительно зашелестели.

Павлыш хихикнул. Лес ему определенно нравился. Веселый лес, не скучный. Он снова обернулся — не вышел ли кто из купола, не наблюдает, как сорокалетний дядька, врач космофлота, в игрушки играет? И обомлел.

В десяти шагах от него стояла Гражина. Разглядывала пристально.

Павлыш смутился. Как она успела подобраться так неслышно и незаметно? И быстро! Ведь не было никого на поляне, когда он из катера выбрался.

На поляне не было, а в лесу? Наверняка Гражина пряталась вон за тем папоротником, потому и не увидел ее.

— Привет, — улыбнулся он, стараясь прогнать неловкость. — Не удержался, понимаешь, детство вспомнил. Они же безобидные, никакой опасности нет.

— Опасности нет, — эхом повторила женщина.

Она продолжала стоять неподвижно, в упор разглядывая Павлыша. От этого неловкость становилась еще сильнее.

— Гражина, ты что, меня не узнала? Я Павлыш, Слава, доктор с «Магеллана». Я только что прилетел. Помогу вашему фельдшеру расконсервировать и настроить медбокс.

— Доктор Павлыш, — женщина улыбнулась неуверенно. — Я узнала. Мы раньше были знакомы, кажется?

— Да. Кажется.

Они познакомились двадцать лет назад на легендарном «Антее». Юный студент-практикант и красавица-аспирантка. Свели их обстоятельства форс-мажорные — Павлыш почти уверен был, что застрял на первом межзвездном корабле землян на долгие-долгие годы. Кто мог предположить, что вскоре после инцидента на «Антее» люди обнаружат Галактический Центр? Вернее, Галактический Центр обнаружит Землю. И поделится с братьями по разуму своими технологиями, так что «Антей» превратился в памятник самому себе раньше, чем достиг цели путешествия. Впрочем, телепортационным ретрансляторам применение нашлось — на расстояниях, меньших порога Домбровского.