Марс нервничал, пока еще не понимая, как относиться к гостю.

У мужчины оказалось странное Защитное поле.

Сколько этих полей, самых разных, успел изучить Марс! Были и с огромными прорехами, сквозь которые уходили все силы человека, были и абсолютно замкнутые, негибкие, жесткие, холодные – которые не желали соединяться с полями других людей и животных – это Защитные поля вечных одиночек, самих выбравших свой путь; были поля, которые, словно петля, накинутая чужой рукой на горло, – тоже делали человека одиноким, но уже вынужденно, против его воли… Были поля, которые легко соединялись с полями других существ, и внутри них – так тепло, приятно, спокойно!

Защитное поле гостя выглядело плотным, без единой дыры – что уже говорило о нем как о человеке сильном. Но оно мерцало то холодным светом, то теплело… Одиночка он, отвергающий всех, кто его окружает, равнодушный и жестокий, или – друг, рядом с которым хочется постоянно находиться?

– У меня свадьба через месяц, – сказал Вяземский, садясь рядом с Настей на диван.

– Здорово… Но, наверное, еще рано поздравлять, – безо всякого энтузиазма ответила девушка.

– Квартира уже почти готова… – спокойно продолжил тот. – Я купил трехкомнатную квартиру, в хорошем месте, улучшенной планировки. Ремонт, покупка мебели и всего прочего – почти со всем уже разобрался. После свадьбы мы с Кларой должны поселиться в этой квартире.

– И что тебя смущает?

– Я сомневаюсь, правильно ли я поступаю. Хочу ли я этого, – без всякого стеснения, просто признался Вяземский.

– Я должна тебя успокоить. Тоже мне, удивил… – усмехнулась Настя. – Это нормальные сомнения, нормальные переживания.

– Я надеюсь. Тем более что Клара – прекрасная женщина. Умная. Мудрая. Добрая. Понимающая. Способная поддержать в трудную минуту. Умеющая быть сдержанной – что тоже немаловажно. У меня эти истерички – вот уже где… – Вяземский чиркнул себя ребром ладони по горлу.

– На меня, что ли, намекаешь?

– На тебя, на тебя… Мы с Кларой ровесники. Вернее, ей тридцать шесть. Но – одного поля ягоды. Мы с ней ровня. Словом, она как будущая жена – идеальна.

– Так в чем же ты сомневаешься? В себе? Что ты будешь плохим мужем?

– Нет, в этом тоже я не сомневаюсь. Я буду хорошим мужем – снисходительным, добрым… Я почти не пью, не курю. Вернее, курил давно, но бросил. Я не способен поднять на женщину руку. Я… ну что еще? Я своей жене изменять не собираюсь.

– Прекрасно. Прекрасно! После таких откровений хочется лишь одно сказать – совет да любовь! – саркастически произнесла Настя.

– Ты на тот поцелуй у кафе намекаешь? На то, что я свидание тебе пытался назначить? Резонное замечание. Ну вот я к самому главному-то и подошел. Я, Настя, почему-то совсем себя счастливым не чувствую. Я почувствовал себя счастливым – знаешь, когда?

– Когда? – с интересом спросила она.

– Когда мы в тот старый дом с тобой лазили, на чердак. Когда я ехал к тебе, чтобы сумочку твою вернуть. Еще когда я увидел тебя в кафе том во второй раз… И когда я поцеловал тебя.

Пауза.

Настя сидела, теребила край диванной бахромы.

– Мы ведь были с тобой откровенны тогда, помнишь… Ты сказала мне, что хотела меня видеть тоже. Ты тоже была счастлива, когда я появился в том кафе… Ты ведь не лгала?

– Нет, – вскинула она голову.

– И что мне теперь делать? – спросил Вяземский, глядя Насте прямо в глаза.

– И ты, взрослый дядька, на пятом десятке, спрашиваешь совета у меня? У слабой, неопытной девушки? Хочешь на меня всю ответственность свалить? – нахмурилась Настя.

– Нет. Я уже знаю, что сделаю.

– Что ты сделаешь?

– Я расстанусь с Кларой. Не из-за тебя, нет. Я просто… я просто не хочу быть с ней. Поэтому я расстанусь с Кларой. Это будет честно по отношению к ней. И к себе.

– Ты ее не любишь? Как же ты согласился на брак, если ты ее не любишь? – удивилась Настя.

– А я знал, что я ее не люблю? Я, может, сто лет назад любил, в юности, и все. И ничего хорошего из той любви не вышло. Она уехала, моя первая любовь та, и умерла потом. И это все ужасно было, невыносимо. Не дай бог никому такое. Но сейчас… – он взял Настю за руку. – Сейчас мне кажется, что пусть все будет плохо и неправильно. Но только бы еще раз испытать все это. Когда от любимой девушки пахнет медом и дождем. Пахнет тополиными сережками…

Он притянул к себе Настю и поцеловал. А Настя… ответила на его поцелуй. Она, кажется, вполне понимала Кирилла Вяземского. И плевать, что нельзя, что неправильно. Но ради этих мгновений счастья и умереть не жалко.