Некоторое улучшение положения евреев произошло при Юлиане Отступнике (331–363), племяннике Константина Великого. Этот император благоволил к язычникам, не жаловал христиан, а для евреев задумал восстановить Иерусалимский храм.

Однако уже при Феодосии I (346–395) на евреев вновь повеяло холодком христианской нетерпимости. Феодосий окончательно утвердил христианство в качестве государственной религии Рима. При нем в 381 г. состоялся Константинопольский собор, на котором принял окончательную форму и был закреплен на законодательном уровне Никейский символ веры (догмат о единосущности Бога-Отца и Сына) [45] . Было осуждено язычество и христианские ереси, в первую очередь — арианство. Считается, что пути христианства и иудаизма тогда окончательно разошлись. Если арианство, до этого владевшее умами большинства римлян, еще сохраняло близость к религии евреев, отрицая божественную сущность Христа, то никейское христианство ее полностью утратило. Это и определило отношение Феодосия к евреям. Они были приравнены к язычникам и удалены от всех ключевых постов в империи.

Вот тогда-то они и стали превращаться в настоящих изгнанников. Только изгнаны они были не из «земли обетованной», а из теплых местечек империи, каковыми и были ее ключевые посты.

Понятно, что немногих устраивало такое положение дел. Еврейство стало таять на глазах. Большинство евреев (тот самый «нетвердый элемент»), дабы сохранить должности и бизнес, превратилось в христиан, в очередной раз оправдав свое название — «перешедшие». Именно так, а не путем мифического «рассеяния», образовались диаспоры — маленькие островки еврейства в безбрежном море еврейских ренегатов — выкрестов.

Остались лишь самые стойкие. Они и стали ядром будущего народа. Их, а не мифических Авраама с Исааком, и надо считать реальными «праотцами нации». В соответствии с этим надо пересмотреть и дату происхождения народа.

Впрочем, я еще не сказал о настоящих гонениях. Все это можно назвать лишь утратой ведущих позиций. Настоящие гонения с погромами и массовыми убийствами начались гораздо позже, когда в недрах христианского сознания вызрел религиозный фанатизм. Ведь он появляется не сразу, а лишь тогда, когда мировоззрение овладевает массами, окутываясь ореолом истины в последней инстанции. Ненависть к инакомыслию — закономерный итог этого процесса.

Для проявлений крайней нетерпимости в отношении евреев была подготовлена благодатная идеологическая почва. Я имею в виду два тезиса. О первом из них уже упоминалось. Это нелепое обвинение евреев в убийстве Христа, абсолютно не вяжущееся с новозаветными реалиями. Второй получил распространение в более позднее время и еще более нелеп. Это миф о принесении евреями в жертву христианских мальчиков. (Впрочем, зерна этого мифа посеял еще в 40 г. грек Апион. Христиане его только подхватили).

Какую-то роль в нападках на еврейство сыграли и теоретические разногласия между двумя религиями, связанные с принятием христианством никейского Символа веры. Но не основную. Простонародье, — а именно оно в основном осуществляло погромы — не разбиралось в сути богословских споров. А вот нелепости вроде убийства евреями Христа и практики человеческих жертвоприношений его очень даже возбуждали.

Особо зверский характер гонения на евреев приобрели в эпоху Крестовых походов. Здесь сразу возникает вопрос: неужели для того, чтобы в массах вызрел религиозный фанатизм, понадобилось целое тысячелетие? Ведь за исключением отдельных случаев положение евреев до этого времени нельзя назвать невыносимым [46] .

Думаю, это вопрос не ко мне, а к составителям истории, растянувшим события одного-двух веков на тысячу лет. Впрочем, лучше мэтров «Новой хронологии» А. Т. Фоменко с Г. В. Носовским никто об этом не расскажет. А поэтому пойдем дальше.

Так вот, взятие Иерусалима в 1099 г. ознаменовалось массовой резней не только сарацин, но и евреев, которых сожгли, заперев в синагоге. Но и в самой Европе жизнь для почитателей Яхве стала настоящим испытанием. Крестоносцы считали своим долгом истреблять иноверцев не только в Святой земле, но и у себя на родине. Некий цистерцианец по имени Ральф вместо того, чтобы вербовать добровольцев для похода в Святую землю, организовал в 1146 г. резню евреев Кельна и других германских городов. От полного истребления их спасло лишь вмешательство идейного вдохновителя Крестовых походов, Бернара Клервосского. Но даже он не смог полностью прекратить резню. Возможно, и из-за того, что сам не всегда был лоялен в отношении евреев [47] .

Английские крестоносцы прежде, чем отправиться в Святую землю, также оттачивали свое мастерство на местных иудеях. В Лиссабоне, куда они добрались в 1190 г. во время Третьего крестового похода, жителям пришлось взяться за оружие, чтобы защитить своих жен, детей и имущество.

Насильственное крещение «богоборцев» стало недоброй традицией. Инициатива в подобных мероприятиях исходила подчас от священнослужителей, хотя церковь в целом их не одобряла. В XI веке епископ Лиможа поставил евреев перед выбором: креститься или быть изгнанными из города. Лишь несколько человек согласилось креститься. Некоторые предпочли изгнание. Самые упрямые покончили с собой.

Массовый характер насильственное крещение приняло в Испании в XV в., где проповедники тысячами отправляли евреев в купели, чтобы сделать их христианами.

Между тем такого рода христианизация не только не соответствовала христианским заповедям, но была даже прямо запрещена. В 787 г. на II Никейском соборе было решено, что крестить можно только на добровольных началах и, даже если еврей изъявит такое желание, следует тщательно проверить, насколько серьезны его мотивы.

В целом духовенство воздерживалось от призывов к уничтожению евреев и не призывало крестить их насильно. Считалось, что еврей должен жить, но быть униженным и бесправным, демонстрируя тем самым торжество идей христианства [48] . На создание для евреев невыносимых условий существования и была направлена деятельность папства. Тем более, что, по его мнению, это должно было способствовать скорейшему обращению «заблудших» в лоно «апостольской» церкви.