Широко распространено мнение, что среди обитателей данных краев бытовали в то время различные христианские ереси и язычество. Катары, богомилы, вальденсы… Это далеко не полный список сект, борьбе с которыми посвятила себя католическая церковь. Ненависть к ним папства вполне объяснима. Все эти движения не признавали церковь в качестве посредника между людьми и Богом, имели ярко выраженную антиклерикальную направленность. Только вот к еретическим и сектантским их вряд ли можно причислить, ибо даже христианскими, строго говоря, они не были в современном понимании этого слова!

Как ни странно, лучше всего идеологическая обстановка того времени моделируется с помощью ситуации зарождения христианства в начале нашей эры. Надо только представить, что Фоменко был прав и что тысячи лет между рождением Христа и началом Крестовых походов не было. В этом случае средневековому католицизму будет соответствовать неокрепшее, но уже показывающее зубы раннее античное христианство, а его антагонистам, «еретическим» движениям — все еще мощная, но уже не поддерживаемая массово идеологическая машина иудейского истеблишмента.

Кому-то может показаться преувеличением и даже ересью такая трактовка значения иудаизма в данную эпоху. Но если присмотреться, то практически все сообщества той поры придерживались в явном или завуалированном виде постулатов иудейского монотеизма. То же самое, что и в предшествующие эпохи, с единственным, правда, исключением: в античности иудаизм обнаруживался легче, ибо его не маскировали под христианство.

Сказанное касается и населения карпатско-балканского региона, куда братья прибыли по приглашению венгерского короля. Оно большей частью состояло из куманов или венгерских половцев, отражение набегов и христианизация которых были главными задачами ордена в его трансильванской эпопее. Верования этих «кочевников» трудно поддаются идентификации напрямую. Но можно составить об этом достаточно точное представление на основании косвенных данных. Имеется в виду в первую очередь религия их предшественников — хазар. Даже не предшественников — прародителей. Половцы ведь не с неба свалились. Ареал их обитания совпадал с ареалом обитания хазар. Хазары дали жизнь не одному поколению обитателей Русской равнины, или Поля. В числе их потомков можно назвать не только половцев с куманами, но и появившихся позднее казаков, и даже… русских!

О казаках как потомках хазар писал еще Гумилев: «Потомки древних хазар в долине Дона приняли наименование «бродники». Потомки бродников впоследствии сменили этноним: они стали называться казаками» [75] . По некоторым сведениям, запорожские казаки иногда прямо называли себя хазарами [76] .

Подтверждение преемственности можно видеть даже в сходстве названий казаков и хазар. Кстати, напрасный труд выводить эти названия из тюркских языков, как это обычно делается. В действительности оба они восходят к латинскому eques, обозначающему римского всадника. Выглядит парадоксальным, но это факт: хазары и сменившие их казаки — это византийский, а не тюркский феномен, что я уже отмечал в своей предыдущей работе. «Даже самое название казаков — родом из Византии. Eques — так в Византии, как, впрочем, и в Западной Римской империи, называли всадников, кавалеристов. Главнокомандующий кавалерии именовался здесь magistri equitum. Позже, уже после падения Византии, слово eques «перекочевало» на Русь и, слегка видоизменившись в чуждой лингвистической среде («куз», «каз», «казак»), стало обозначением южнорусских вольнонаемных (охочих) дружинников.

Самое интересное во всем этом то, что латинский корень данного слова не раз проскальзывал в публикациях, однако неизменно был оставляем без внимания. Причем без внимания его оставляли даже те, кому было известно, что именно так (eques) именовали южнорусских казаков латинские авторы. Такова сила инерции мышления. Никто даже думать не смел, что казаки — это феномен Рима. И переводили их название как угодно, только не с латинского. Особую популярность приобрели тюркские и славянские интерпретации» [77] .

От этого eques произошли не только названия хазар и казаков, но и, по всей видимости, такие этнонимы, как «огуз» и «гуз», что подтверждается и сходством занятий означенных «племен». Не случайно один из наиболее известных на Дону казаков-разбойников носил прозвище Огуз-Черкас [78] . Неслучайно огузы (гузы), которых на Руси называли торками, выполняли здесь роль пограничников, которая всегда являлась функцией казаков. Имеется в виду «торческий пояс», образованный их поселениями на южных рубежах Киевской земли.

Не вызывает сомнений, что и вера хазар передалась потомкам. Об этом говорят даже названия соответствующих группировок Поля — каганаты, т. е. общины, предводительствуемые иудейскими первосвященниками — каганами (коэнами). Многие положения хазарской веры обнаруживаются и во взглядах казаков. Их не смогли уничтожить окончательно даже реформы патриарха Никона. В виде остатков старообрядчества они продолжают существовать и сейчас.

С легкой руки Н. М. Карамзина казаков стали считать ревностными защитниками христианства. Описывая их как обрусевших торков, берендеев и касогов, последний с пафосом утверждал: «Сии-то природные воины, усердные к свободе и к вере греческой, долженствовали в половине XVII века избавить Малороссию от власти иноплеменников и возвратить нашему отечеству древнее достояние оного» [79] .