— Кто там? — донеслось из-за ставень.

— А кто бы ты думала? — поддразнил ее Хьялти.

— Я… Я не ждала тебя…

— Но я уже здесь, и мне срочно надо согреться!

Она запалила сальную плошку и, отперев дверь, пустила его внутрь. Он протянул к ней руки в тусклом свете фитиля и едва тлеющих угольков очага. Тира была крупной молодой женщиной, светловолосой, полногрудой и приятной на вид.

Она сжала его в объятиях. Ее пальцы были такими крепкими, что никак не соответствовали округлой мягкости всего остального.

— О! Как я рада, что ты пришел! — шептала она. — Правда, сначала я испугалась… Все из-за этих ужасных снов, что у меня бывают теперь. От страха я просыпаюсь и как можно дольше стараюсь не заснуть, чтоб они не вернулись снова.

Он нахмурился, вспомнив, что накануне Йоля случаются самые жуткие вещи:

— О каких это снах ты говоришь?

— Орлы разрывали искромсанную плоть павших воинов… вороны кружили вокруг, и сполохи вспыхивали в непроглядной тьме, совсем как сегодня ночью… Знаешь, когда я была маленькой, у нас был сосед, называвший северное сияние Танцем Мертвецов… Затем я слышала голос, вещавший о чем-то целую вечность, и я, казалось, проваливаюсь в бездонную рану, разъявшую мир. Но мне так и не удалось разобрать ни одного слова…

На мгновение Хьялти и сам слегка испугался. Но потом, вспомнив, зачем он приехал сюда, с улыбкой сказал:

— У меня есть кое-что, способное прогнать прочь все твои страхи и дурные предчувствия, дорогая.

Они поспешили к постели, где их тела сплетались в страстном любовном порыве трижды за короткое время. Потом они заснули в объятиях друг у друга.

Но и ему стали сниться ночные кошмары: бешеная скачка и крики, разносимые ветром под низкими небесами, хлопанье крыльев, хищные когти и клювы, чувство потери, невыразимое и безграничное…

Хьялти с трудом заставил себя проснуться.

— Нет, я не сдамся! — сказал он громко.

Тира застонала во сне. И, казалось, какой-то странный шум донесся из глубокой ночной тьмы.

Что-то двигалось и скрежетало вдали, в нескольких милях от этого уединенного места. Хьялти выскользнул из-под покрывал. Холод сковал его обнаженное тело. Он нащупал окно и распахнул ставни.

Покрытая инеем пустошь по-прежнему простиралась под мерцающими снопами света и высоким звездным небом. Там и здесь виднелись черные деревца, похожие на скелеты. А вдалеке, у самого края равнины медленно продвигался отряд, направляясь из Роскильде-фьорда к Лейдре.

Хьялти обладал острым зрением, и слишком хорошо он знал, что означают блеск металла над выстроенными в боевом порядке людьми, которых было несколько сотен, и этот глухой топот сапог и копыт, и скрип повозок, нагруженных военным снарядом. К тому же не только из людей состояло это войско. Крылья, вспарывая темноту, шумели в вышине; бесформенная жуткая масса всяческой нежити шагала, ползла, летела, прикрывая воинов с флангов.

Увиденное так поразило Хьялти, что он не смог сдержать крик.

Тира проснулась.

— Что случилось? — спросила она.

— Подойди сюда, — ответ застрял у него в горле. — Смотри! — Он указал в темноту. — Друзья не ведут себя так! Слишком поздно я понял, что готовили конунг Хьёрвард и его жена Скульд. Они собирали войско на Фюне, чтоб высадиться на здешних берегах, объединившись с этой нечистью, а теперь… теперь им удалось осуществить это! Кто, кроме ведьмы, сможет призвать под свои стяги этаких чудовищ… а ей было позволено отсрочить выплату подати… О боги!!!

На севере был распространен обычай кровной мести, который назывался «знаком кровавого орла». Человека клали животом на землю и крепко держали, пока мститель вспарывал ему ножом лопатки и ребра вдоль хребта, так чтоб они торчали, подобно крыльям. Но даже такая пытка не вырвала бы из груди Хьялти того вопля, какой услыхала той ночью Тира.

— Превосходя числом… без предупреждения… — простонал он и вновь крикнул: — Света! Скорей запали плошку, ленивая девка! Я должен собраться… и срочно найти моего конунга!

Возможно, она была уязвлена безразличием, промелькнувшим в глазах возлюбленного, и ей захотелось задержать его на мгновение, чтоб напомнить о себе? А может быть, она просто была недалекой и сразу не осознала, какая огромная опасность угрожает ее конунгу, который, сколько она помнила, был всегда всемогущ, и она не нашла ничего лучшего, как попытаться рассеять мрачные мысли своего возлюбленного с помощью шутки? Эта женщина мертва уже многие сотни лет, и мы не можем теперь узнать, что побудило ее поступить так, но, когда Хьялти в шлеме и кольчуге направился прочь, Тира встала в дверном проеме. Плошка, которую она держала, отсвечивала желтоватым блеском на ее плаще, наброшенном на плечи и почти не прикрывавшем ее прелести, бывшие в самом расцвете. Она улыбнулась и сказала дрогнувшим голосом: