В руку сзади ткнулось холодное, я чуть не отпрыгнул, потом глянул — бутылка, обычная грязная пивная бутылка. Перехватить, удар по краю контейнера…

…тут же отшатнулся и в ответку полоснул по пальцам третьего, надеясь обезоружить. Получилось только вспороть кожу, но он отпрыгнул с такими ругательствами, что остальные двое инстинктивно подались назад. Еще десять секунд.

— Урод, кто так делает! Дай я! — Пьяный хотел что-то сделать, но явно более сильный спортсмен оттащил его за шиворот. Впрочем, уходить он не собирался, продолжая мрачно осматривать происходящее. Плохо, что он не видит Лизу; может, и вмешался бы.

Длинный, продолжая прокашливаться, отошел так, чтобы я не смог пробежать мимо него к выходу из проулка и этим двоим.

— Мужики, это моя девушка. Шли бы вы отсюда, тут сейчас менты будут. Вас трое, девушка одна, да эти вот двое прохожих. Эй, ребятки, а вы чего тут стоите? Мне уже лапку поцарапали, вам тоже бобошу сделают. — Будут не только менты, но сказать это трем социкам, которые по пути с митинга решили помять курочку из «толстых»? Нет, двум социкам, потому у этих двоих и оружия нет, даже номинального. — Идите, идите. Вон люди ходят, сейчас еще кто-то зайдет, вы спалитесь! Идите по-хорошему!

Мы стояли несколько мгновений, ожидая, кто первым начнет дергаться. Если бы работала Сеть, сюда уже несся бы милицейский патруль, но она не работала. Как и половина функций моих очков. Более простые «глушилкой» вообще вырубило бы в шлак.

Тот, что с ножом, дернулся вперед, мелкими шажками начал подходить, я не сразу понял, что смотреть надо не на него, и пугнул «розочкой» длинного, пытавшегося зайти сбоку. Они уже почти зажали меня, когда внезапно у прохода с визгом затормозил микроавтобус, донесся знакомый звук-свист, я рефлекторно, как на учениях, упал на Лизу, накрыв ее собой, и зажал уши руками. Кажется, меня еще пнули, но это было последним, что успели сделать нападавшие — свист усиливался, быстро переходя в невыносимый, оглушающий визг. Представив, что сейчас происходит там, где стенка контейнера не защищает от волны звука, я даже смог чуть-чуть позлорадствовать, насколько хватило мыслей. В голове было пусто, ревущий свист выбивал все слова и желания, кроме одного — только бы это кончилось!

Меня схватили за ногу и вытянули из угла. Я не сопротивлялся: во-первых, процедура эвакуации не предусматривала комфорта спасаемого, во-вторых, она не предусматривала моего согласия, буду дергаться — оглушат и утащат. Только ухватил Лизу и поднял руку, все так же прижимаясь к ней и молясь, чтобы никто не забыл вводной — двоих вытаскивать, и чтобы эту вводную в лихорадке выезда кто-то довел до бойцов тревожной группы. Вот подняло в воздух, ударило в живот, несколько раз толкнуло, перевернуло… и наконец уронило на твердое. К сожалению, здесь комфорта тоже не предусматривалось; никогда не любил ездить на плече. В ушах еще гудело, когда за спиной закрылась дверца машины, меня прижали к полу и начали ощупывать. Я только прохрипел: «Рука, левая», — и тут же куртку потащили с плеч.

Кроме четырех порезов руки я получил еще пару жутко болезненных уколов в ногу. Видимо, когда я уже упал, а рев излучателя еще не перешел в парализующий, тот, что с ножом, успел нагнуться и пару раз ткнуть меня наугад, но это и все. Повезло.

— Лиза?

— В другой машине! — Мне кричали в ухо, но я слышал только обрывки звуков. Рывком прояснилось сознание, из-под носа убрали вонючую пробирку, высокий, громоздкий в своей боевой сбруе эсбэшник нагнулся ко мне:

— Виталий Олегович, девушка в другой машине. Вы понимаете меня?

Я кивнул, тут же ощутив, что сейчас это было сделано зря. Санитар, накладывающий жгут, тут же помог нагнуться, но я как-то удержался. В голове билась смешная мысль, что десерт был слишком хорош для этого пола. Резкий укол от шприца, ватка с «вонючкой», сунутая мне в пальцы, жгут на левую руку, которой больше досталось, повязка поверх штанины на бедро. Санитар делал все быстро, уверенно, четко.

— У Лизы отец. Свяжитесь с дежурным, пусть оповестит.

— Уже.

Ну да, эти ребята умеют действовать в таких ситуациях.

— Домой?

— Сейчас к медику. Лучше перестраховаться.

От кивка я в этот раз удержался, хотя, кажется, уже не смог бы.

В окне было видно, как вторая машина срывается с места. Двух «зрителей» уже положили, и сейчас рядом с бойцами-эсбэшниками стоял милиционер, что-то выясняя в регистраторе. Кроме двух наших машин стояли две милицейских, уже выставили оцепление.

— Как он?

Как я? Да нормально. После укола вообще могу бегать и плясать!

— Глубокие царапины.

Ага, и ребро, кажется, сломано. Или два.

— Учтем. — Мне тут же ощупали бока. Значит, про ребра я вслух?

— Лиза?

— Порядок, оглушили и еще нос сломали.

Нос — это я. Черт, медведь косорукий, на фиг было так толкать?!

В голове все плыло. В двери заскочили еще трое бойцов, машина дернулась и покатилась, набирая скорость. В больницу? Или в ментовку.

Я с дрожью отмякал от напряжения драки. Не первый серьезный бой, но первый бой всерьез. В самом деле трясет. И еще хочется. Или нет?