— Я обещаю, что они сдвинутся с места.

Граф хотел было что-то сказать, но передумал и покачал головой.

— Командуешь ты, Олловейн.

— Фенрил, поверь, мы победим. А теперь пошли гонца к остальным полководцам. Ожидаю всех вас на этом холме через полчаса. Я представлю полный план боевых действий.

Граф повернулся коня и без дальнейших разговоров принялся спускаться с холма. Олловейн тоже направил своего скакуна вниз. Он проехал мимо длинного ряда повозок, которые вытащили из русла и расставили на равнине. На каждой пятой повозке был копьемет. Снаряды с трехгранными стальными наконечниками были достаточно крепки, чтобы пробить тролля и его щит размером с дверь с расстояния в сто шагов. Но не эти орудия вселяли в мастера меча уверенность в победе. Он огляделся по сторонам в поисках кобольда, которому доверил командование повозками. Единственному из всех воинов, кто, возможно, догадывался о том, что сегодня произойдет.

На платформе повозки царило лихорадочное оживление. Олловейн выпрямился в седле и поискал глазами Мишта. Мелвин рекомендовал его как заслуживающего доверия кобольда. Мишт был ремесленником, прежде чем присоединился к разбойничьей банде волко-эльфа, и умел все организовать.

Мастер меча объехал повозку спереди, дивясь маленькому народу. Тролль был почти в пять раз выше кобольда, а весил, пожалуй, раз в двадцать больше. Но, похоже, это не беспокоило малышей. Кучера сидели на козлах, жевали табак, болтали или играли в кости. Некоторые жевали грубый завтрак из колбасы, сыра или лука. Все они знали, что сегодня должны будут выступить против врага, который просто раздавит их, если доберется. Но при виде их стоического спокойствия можно было подумать, что этот день ничем не отличается от других. Присутствие главнокомандующего им не мешало. Никто не вскакивал, не отдавал честь, не вытягивался по стойке «смирно». Некоторые кучера кивали эльфу. Вот и все. Олловейн усмехнулся. Этой мнимой непочтительностью кобольды выводили Элодрина из себя. Но мастер меча знал, что сможет положиться на них, когда начнется бой. Лишь это имело для эльфа значение. Полководцу не нужны были дрожащие образцовые воины. Ему нужны были рубаки, которые будут с рассудительным спокойствием выполнять приказы, даже если покажется, что мир вокруг сошел с ума.

Услышав чью-то ругань, Олловейн остановился. Немного впереди по платформе повозки прыгал кобольд. Похоже, коротышка был в бешенстве.

— Никаких трубок, ублюдок! Я говорил вам всем об этом достаточно часто! Что на тебя нашло? У тебя в голове вместо мозгов задница?

Мишт по-прежнему топтал что-то ногами, что именно — эльф не мог разглядеть среди больших пестрых шелковых шаров.

— Ты за это ответишь, ты, надутый мелкий разбойник! — прошипел кобольд, с которым ссорился Мишт.

У этого парня был поразительно широкий торс. Олловейн увидел, как напряглись мышцы плеч. Кобольд-атлет сжал кулаки.

— Это была трубка из морской пены, из Валемера. Она стоила целое состояние, ублюдок!

— Воин, — вмешался Танцующий Клинок, — слушай своего командира. Тогда сегодня мы победим, и я обещаю тебе, что из Валемера пришлют трубку, на которой будет стоять твое имя.

Строптивый кобольд обернулся и бросил на мастера меча презрительный взгляд.

— Что толку в трубке, на которой стоит мое имя? Такая идея может прийти в голову только эльфу! Что с того, что в одинокие вечера я буду таращиться на свое имя? На моей трубке была морская дева, у нее были такие сиськи, что у тебя глаза бы из глазниц повываливались. Вот такую трубку я хочу!

Олловейн улыбнулся.

— Знаешь что? Если мы победим, я за свой счет пошлю тебя в Валемер, в публичный дом. И ты сможешь потрогать такие груди, вместо того чтобы одинокими ночами удовлетворяться трубкой.

Кобольды вокруг расхохотались, а спорщик покраснел до самых корней волос.

Командующий повысил голос, чтобы его было слышно дальше:

— Я знаю, что в этом войске много кентавров и эльфов, которые смотрят на вас свысока. С сегодняшнего вечера все изменится. Какие бы героические поступки ни совершила сегодня моя конница, именно вы внесете смятение в ряды врагов. Сегодня вы завоюете победу для Альвенмарка. И сколь громко ни хвастались бы те, кто сидит на лошадиной заднице или даже обладает оной, в глубине души они будут знать, что именно кобольды сегодня прогнали троллей с поля битвы. Я доверяю каждому из вас. Сделайте так, чтобы я вами гордился. Чтобы вы гордились собой! Одержите победу!

Олловейн снова пожалел, что не умеет говорить так, как Ламби, полководец его друга Альфадаса. Слова клейменого фьордландца вызывали всеобщее ликование. Но как бы там ни было, большинство кобольдов усмехались, когда снова принялись за работу на платформах повозок.

— Вы готовы?

Мишт закатил глаза.

— Я по-прежнему жду, когда кто-нибудь начнет выколачивать свою трубку о бочонок с маслом для ламп. Надо было сказать им, что там.

— Нет. Лучше я потеряю повозку, чем проиграю битву, поскольку наши враги догадаются, что их ждет.

Кобольд посмотрел на небольшой бочонок, крепко привязанный за платформой повозки.

— На эту штуку достаточно хорошенько посмотреть, и она вспыхнет. Да еще и дымится, как дракон-астматик.

— Что насчет стеклянных бутылок?

Мишт пожал плечами.

— Как ты и говорил. Кочек было много. Больше половины разбилось. Но осталось все равно достаточно.

— Я на тебя рассчитываю, — несколько натянуто произнес эльф, развернул коня и отправился на поиски Нестеуса.

У него было важное поручение для сына Оримедеса, которое выведет молодого кентавра за пределы поля боя. Вероятно, парень будет проклинать его за это, но у отца на него большие планы. Для будущего Земель Ветров важно, чтобы он вернулся в Фейланвик живым.

В этой мысли была какая-то неловкость. Олловейн поглядел на восток. Взошло солнце. Оно висело над холмами, похожее на огненно-красный шар. Его свет отбрасывал бледно-красные искры на доспехи вооруженных копьями всадников, мимо которых проезжал мастер меча.