Шрифт:
— Я убью каждого, кто переступит границу моего королевства! — повторил он часть слов, которые выучил наизусть.
Тролльский командир издал звук, переводить который не требовалось. Серокожий поднял боевой молот и ринулся на них.
Ульрик почувствовал, что Хальгарда крепче сжала его руку.
Теперь побежали все тролли. Первый ряд был на расстоянии всего двадцати шагов. Враги забыли о строе и мчались наперегонки, намереваясь убить их.
Молодой король повернул рукоять меча. Острие указывало на лед.
— Это была чудесная жизнь. С тобой, Хальгарда. — Меч опустился вниз.
Сталь вошла глубоко в лед. Появилась трещина. Из-за бегущих троллей лед задрожал сильнее. Трещина превратилась в быстро расходящийся во все стороны разлом.
Один из воинов, бежавших впереди, закричал. Оскальзываясь, огромные воины пытались остановиться.
Ледяной покров дрожал все сильнее. Вода теплого источника всей силой давила снизу.
Опора под ногами Ульрика ушла в сторону. Вода плеснула, замочив одежду. Хальгарда крепко держала мужа за руку. Они нырнули в голубые сумерки. Эльфийские амулеты защищали от холода.
Вокруг них в воду погружались гигантские тела троллей. Над головами виднелось светлое решето. На поверхности плясали кусочки льда. Отчетливо слышался треск. Звуки барахтающихся тел… Разлом расходился все сильнее и сильнее.
Ульрик выпустил меч. Заключил Хальгарду в объятия. С губ ее посыпались серебряные шарики. Они не хотели затягивать борьбу за жизнь, так они договорились. Молодые люди сделали выдох. Последний воздух из легких смешался с миллионами мелких серебряных жемчужин, поднимавшихся с теплой водой из источника со дна озера.
Их губы слились в последнем поцелуе. А затем они вдохнули темную воду.
Воин и скорпион
Увидев, что арбалетчики целятся, Мелвин выпустил дымовой горшок, который сжимал в руках.
— Отнеси меня вниз! Вниз! — мысленно приказал он Тученырю.
— Их слишком много, — предупредил могучий орел.
Но об этом Мелвин и слышать не хотел. Полуэльф чувствовал гнев и печаль своего товарища, но Тученырь повиновался и, сложив крылья, понесся навстречу узкому дворику.
Воспитанник волков расстегнул кожаный ремень, соединявший его с конструкцией, позволявшей летать вместе с орлами.
Повсюду во дворе к небу поднимались фонтаны дыма. Артаксас и все орлы его боевых товарищей сейчас кружили над охотничьим замком, о котором рассказал Носсев. Они не осмеливались последовать за Тученырем. Слишком велико было численное преимущество кобольдов. Они надеялись захватить стрелков врасплох, укутать замок в удушливый дым и освободить Лейлин, пока среди кобольдов будет царить паника. Приземляться среди пятисот готовых к бою арбалетчиков было самоубийством.
Мелвину было все равно, что станет с ним. Но жизни товарищей он легкомысленно приносить в жертву не собирался.
Тученырь расправил крылья и замедлил падение. Густой дым спиралями вился над двором.
Мелвин спрыгнул. Перекатился вперед через спину, ослабляя силу удара о землю, вскочил на ноги. Вокруг в него целились арбалеты. Полуэльф проигнорировал их, так же как проигнорировал его появление капитан Мадрог. Кобольд пробежал мимо него к ряду стульев со спинками.
Дым накрыл мертвую княжескую семью тонким покрывалом. Мадрог поднял руку.
Мелвин ринулся за капитаном прямо в дым. Он увидел Шандраля, которому очень непоздоровилось. Дюжины арбалетных болтов пробили его грудь. Лицо разорвали снаряды. Мелвин узнал князя только по длинным золотистым волосам. Рядом с ним на стуле обмяк его младший брат. Мелвин отчаянно пытался отогнать в сторону удушливый дым. Голова Лейлин опустилась на грудь. Руки ее вцепились в подлокотники. Но крови на белом платье не было. Она дрожала… Она жива!
Мелвин выпустил меч, наклонился к эльфийке и обнял ее.
— Лейлин, — шептал он снова и снова. — Лейлин!
Ее руки коснулись его шеи.
— Возлюбленный мой? — Голос ее звучал нерешительно. От всхлипа тело Лейлин содрогнулось.
— Дай посмотрю на княгиню, волко-эльф, — потребовал грубый голос.
Все еще не помня себя от счастья оттого, что его возлюбленная невредима, Мелвин повиновался.
Мадрог посмотрел на Лейлин широко распахнутыми глазами. Покачал головой и вдруг улыбнулся.
— Народ решил подарить княгине жизнь! То, в чем пятьсот едины, должно быть справедливо. Никто и не целился в княгиню. Она может идти, — дрожащим голосом пробормотал паук.