— Ты какая-то странная.

— Со мной все нормально, а что у тебя?

— Пойдем.

Ничего не понимая, я двинулась следом за Александром и через некоторое количество коридоров, меня провели в просторную комнату, где находилась вся 'пятерка'.

Взглянув на них, я сразу поняла, кто распространил информацию обо мне. Лицо Литвинова было сильно разбито, и смотрел он на меня исподлобья, Фредерик выражал явное неодобрение, а что думали остальные, было непонятно.

— Маша, Иван Литвинов снабдил твоего подопытного информацией о тебе. Закон разрешает мне нанести ему сильные физические повреждения, но мой брат высказал мнение, что решение подачи петиции о наказании, ты должна принимать единолично.

— Я согласна с господином Уотерстоуном.

— С Фредериком, — поправил меня брат мужа.

— С Фредериком. Простите, никак не привыкну. И еще, я хотела бы поговорить с господином Литвиновым, наедине.

— Мы не думаем…

— Я полагала, что в своем праве. Так вот, я хочу поговорить с моим обидчиком наедине.

По всему было видно, как окружающие недовольны моим решением, но, тем не менее, поднялись и вышли. Я, если честно, не понимала, что такого вопиющего совершил Литвинов? Но это было не мое время, а значит надо соответствовать, особенно когда это тебе на руку.

— Я остаюсь? — спросил муж.

— Конечно, — и повернувшись к оставшемуся члену пятерки, я спросила: — Почему?

— Я думал, борьба с Вами доведет его до безумия.

— Не довела.

— Но он же…

— Это не из-за нашей борьбы. Я всегда работаю аккуратно, Вы же знаете. Может что-то еще подтолкнуло его к этому. Например, раскаяние.

— Да такой человек никогда…

В тот миг, когда главный экономист запнулся, в его глазах мелькнуло понимание.

— Хотя все возможно, — добавил он после паузы. — Вы подадите жалобу?

— Нет.

— Почему? — спросил Саша.

— Зная Вашу жену, ждать ничего хорошего не стоит.

— А когда Вы затевали эту грязную историю с моим участием, Вы ждали что-то хорошее?

— Я ждал очевидного.

— В общем, обсуждать данный вопрос я не намеренна. Так же, я не буду подавать петицию, в случае, если Вы напишете письменное признание в том, что виноваты в этом инциденте и не забудете упомянуть Вашу личную пристрастность. Думаю, мой муж проследит, что бы все было сделано правильно. Так же, я считаю с Вас информацию и, запишу на кристаллы, после чего один оставлю у себя, а другой отправлю в архив тире. Изъять хранящуюся там информацию можем либо я, либо Вы, так что все Ваши откровения будут в полной безопасности.

— А если я решу играть грязно? — усмехнувшись, спросил Литвинов.

— Тогда Вы вынудите и меня на ответные, жесткие шаги, а всех моих возможностей Вы не знаете, особенно психологических.

— В Вашем времени все женщины были такие?

— Женщины в любом времени разные. Просто меня жизнь научила защищать то, что мне дорого, и я ничем ради этого не погнушаюсь. Итак?

— Начинайте.

Считывая с него информацию, я выкачала, несмотря на его сопротивление все, что касалось оговоренного, даже личное. Особенно, личное. Закончив процедуру, я сбросила все на кристаллы.

— Почему Вы делаете это?

— Если я подам петицию, то Вас выгонят из 'пятерки' и придет другой претендент на это место. Не факт, что новый человек будет лучше. А Вы уже никуда наденетесь и будете по отношению к нашей семье максимально лояльны.

— Даже не знаю, что хуже.

— Хотите отказаться?

— Нет, — и поднявшись, вышел.

— Ты не вмешивался. Почему?

— Мне понравилось твое решение.

— Ты здесь все уладишь?

— Да. А что такое? Почему мы скулим?

— У меня через полчаса совещание со своей тройкой руководителей. Они будут делать доклад.

— Ну, ничего страшного. Давай, прояви стойкость.

— А ты чем будешь заниматься?

— Дня два или три без перерыва, допоздна работать. За мое отсутствие дел накопилось море.