– Ничего не понимаю. Какого Бритова? В какой тюрьме? – наигранно переспросил Ванин.

– Нас арестовали, – по слогам произнес Матвейчук.

Бритов взял у него телефон.

– Кто говорит? – спросил он грубо и, услышав ответ, заулыбался: – Хорошо. Я жду.

И повернувшись к Присунько, приказал:

– Начинайте работать.

Пока изымали пачки денег из кейса Бритов спросил у Матвейчука:

– Вы мне можете объяснить происхождение этих денег?

– Это мои кровные, трудом и потом заработанные. Господи, за что мне такое наказание? – запричитал он.

– Папа, перестань. Не позорься, – стал успокаивать его Александр.

В это время у генерала зазвонил мобильник.

– Бритов слушает.

Присутствующие в комнате Матвейчуки, затаив дыхание, слушали. Генерал вытянулся по стойке смирно, и было слышно только одно:

– Да. Есть. Так точно. Нет. Все сделаю. Понял.

Бритов закончил разговор и вновь обратился к подполковнику:

– Составляйте акт изъятия денег и после подписания протокола можете выпускать этих голубчиков. Они никуда не денутся. Мы еще разберемся с теми, кто вам эти деньги дал. Ишь, какими суммами ворочают, мерзавцы. Совсем зажрались.

Эти слова Вячеслав Николаевич произнес от сердца и нисколько не кривил душой. Присунько вызвал двух помощниц, которые начали пересчитывать деньги в присутствии задержанных. Часа через два с отца и сына Матвейчуков взяли подписку о невыезде и отпустили домой.

Вторая часть марлезонского балета была выполнена блестяще. Ближе к вечеру к ресторану «Hongkong», что на Тверской улице, подъехала машина, из которой вышли три охранника во главе с начальником службы безопасности банка. Начальник подошел к столику в VIP-зале, где на мягких диванах удобно расположились два человека, один их которых был генерал Бритов, другой – бизнесмен Ванин. Охранник Сергея Арнольдовича передал начальнику службы безопасности кейс, в котором не доставало красного свертка с 50 тысячами долларов. Но об этом знали только двое присутствующих в этом зале.

На следующий день ровно в 10 утра позвонил Матвейчук. Ванин слушал его вопли в кабинете.

– Сережа, извини, что так получилось. Прости дурака старого. Совсем нюх потерял. И что теперь будет?

– Пока не знаю, – отвечал ему Ванин. – Делаю все, что могу. Я ведь тоже в дерьме по самое не могу.

– Прости, – лепетал Александр Иванович. – Я Вере Федоровне ничего не говорю и Сашу предупредил об этом. Если узнает, что с нами случилось, сердце у нее не выдержит.

– За меня будь спокоен, – отвечал ему Сергей Арнольдович. – От меня не узнает. Гораздо хуже будет, если узнает от следователя.

– А такое возможно? – в ужасе спросил Матвейчук, чувствуя как у него слабеют ноги.

– Исключить нельзя ничего, – отвечал ему Ванин. – Назавтра у меня назначена встреча с Бритовым. Там все и выяснится, я его немного знаю. Сволочь он порядочная, но человек с понятиями. Постараюсь сделать все возможное. Я ведь теперь тоже замазан.

Оба молчали. Ванин, потому что ждал реакции Матвейчука, чтобы поставить красиво точку, Матвейчук, потому что его набитая страшными тараканами черепная коробка в данный момент могла вырабатывать только панические мысли.

– Ты вот что, Александр Иванович, – предложил ему Ванин, – придешь в себя, зайди обязательно ко мне. Разговор есть.

Пока они говорили в углу около книжного шкафа стоял Иуда в хорошем сером костюме в голубой сорочке и темно-розовом галстуке. И только римские трофейные сандалии на босу ногу выдавали в нем пришельца из прошлого.

– А ты, я смотрю, неплохо тут у меня устроился, – обратился к нему Сергей Арнольдович. – Видать понравилось?

– А как же, – игриво ответил тот.

Они вместе остановились напротив зеркала.

– Мы с тобой, – продолжил свою мысль Иуда, – как близнецы братья. Только ты есть, а меня нет.

И действительно, в зеркале отражался только Ванин в своем сером костюме, голубой сорочке и темно-розовом галстуке.

– Кофе будешь? – спросил он Иуду.