В это время Чарльз встречался с множеством красивых девушек из высшего и не самого высшего общества. «Все его романы начинались на матчах по поло», – писал Стивен Барри [68] . Леди Джейн Уэлсли, дочь герцога Веллингтона, стала скорее другом семьи, чем возлюбленной. Джорджиана Рассел была по горло сыта рыбалкой в холодных шотландских реках и предпочла выйти замуж за другого человека. Еще одной девушкой принца была Сабрина Гиннес. Особенно дороги были ему Девина Шеффилд и Анна Уоллес.

Высокая, красивая блондинка Девина напоминала Диану, но, по словам Барри, казалась «более взрослой». Дело шло к свадьбе. Девина получила королевское одобрение, была приглашена в Виндзор на ланч с королевой и с легкостью прошла испытание Балморалом. Но тут ее бывший бойфренд бестактно сообщил журналистам, что они с Девиной жили вместе. После этого о свадьбе уже никто не заговаривал. Чарльз не мог позволить себе жениться на девушке, с именем которой был связан хоть малейший скандал.

Королевская семья благосклонно отнеслась к желанию принца жениться на очаровательной и артистичной леди Леоноре Гровенор, сестре бывшего бойфренда Сары Спенсер Джеральда, но в 1975 году та вышла замуж за кузена королевы Патрика, графа Личфилда.

С Анной Уоллес, еще одной высокой красивой блондинкой, Чарльз познакомился на охоте. Барри говорит, что это была просто «ослепительная девушка с великолепным характером и внешностью». Как и Девина Шеффилд, Анна была удостоена чести отобедать с королевой – явный признак серьезности отношений. Роман закончился публичной ссорой с принцем в Виндзоре на балу в честь восьмидесятилетия королевы-матери. Еще одна ссора произошла на балу в Стоуэлл-парке, в доме лорда и леди Вести. На сей раз причина была более серьезной: принц, не обращая внимания на Анну, весь вечер провел с Камиллой Паркер-Боулз. Анна, которая отлично знала о роли Камиллы в жизни потенциального жениха, рассталась с Чарльзом и довольно скоро вышла замуж за Джона Фермор-Хескета. У Чарльза были и менее серьезные романы – с актрисой Сьюзен Джордж, дочерью американского адмирала Лорой Джо Уоткинс и, конечно же, с Сарой Спенсер.

«Самый завидный холостяк мира» превратился в «принца-плейбоя». Как говорила Сара Спенсер, Чарльз был романтиком и легко влюблялся. Но при этом у него было невысокое сексуальное либидо, он боялся молодых женщин и робел перед ними. Кроме того, он никак не мог решиться на серьезные отношения. Как это бывает со слабыми мужчинами, он мог бы показать себя с лучшей стороны, будь он более уверен в себе. Большинство его подруг (Аманда Натчбулл, леди Джейн Уэлсли и Анна Уоллес) вращалось в тех же кругах, что и он. Эти женщины отлично представляли все негативные стороны «королевской» жизни и не стремились к подобному положению. Это еще больше осложняло Чарльзу поиск невесты. К тому же в середине 70-х годов Чарльз был вполне доволен холостяцкой жизнью. Он мог делать все, что захочет, и держать девушек на расстоянии. Он назначал свидания тогда, когда это было удобно ему, и никогда не заезжал за своими избранницами. Девушкам приходилось самим заботиться о транспорте – эта участь миновала только самых близких подруг. Чарльз никогда не дарил им цветов и крайне редко делал подарки. Было совершенно ясно, что он не позволит отношениям выйти из-под своего неусыпного контроля. В жизни Чарльза было три женщины, по-настоящему для него важных: его мать королева, бабушка – королева-мать и няня Мэйбл Андерсон.

Комфортно Чарльзу было только в обществе уверенных в себе замужних женщин старше его по возрасту. Особенно он выделял двоих: энергичную австралийку Дейл Харпер, прозванную «Кенгой», которая впоследствии стала леди Трайон, и Камиллу Паркер-Боулз. Приятельница Траионов вспоминает, как впервые встретилась с Дейл на вечеринке в доме лорда Трайона: «Там была эта австралийка, довольно вульгарная, но очень веселая. Энтони Трайон дал ей свой „вольво“ – покататься по поместью, она его немедленно стукнула, хотя и несерьезно, и поэтому пребывала в состоянии, близком к истерике… „Ерунда, – утешал Энтони. – Все нормально“. Дейл пришла в себя и страшно веселилась. Энтони был дружен с принцем Чарльзом, поэтому Дейл сразу же переключилась на принца и впоследствии часто рассказывала, чему она его научила. Представляете? На борту королевского лайнера, летящего в Австралию, она его кое-чему научила!.. С ума сойти!» [69]

На поло-балу в Киренчестере летом 1980 года взаимное притяжение Чарльза и Камиллы стало заметно всем. «Чарльз весь вечер провел с Камиллой, – вспоминала бывшая подружка принца Джейн Уорд. – Паркер-Боулзы и принц сидели за одним столом, и Чарльз весь вечер танцевал с Камиллой. Они страстно целовались во время каждого танца – снова и снова целовали друг друга по-французски» [70] . Судя по всему, Эндрю Паркер-Боулзу не было до этого дела. По выражению его приятеля, «у него была другая рыбка для жаркого». То, что у его жены страстный роман с наследником престола, ему льстило, а не оскорбляло.

Дворцовый репортер Джеймс Уитакер вспоминает, как в 1975–1976 годах принц Чарльз увлекся лыжами. «Почти всегда рядом были Камилла и Дейл Трайон, а также вездесущий Стивен Барри. Он доставал из машины ботинки, подавал его королевскому высочеству лыжи и палки… помогал ему одеваться, а девушки суетились вокруг, стремясь убедиться, что напитки для принца заготовлены, что организаторы точно знают, в каком месте трассы он находится, а люди, когда принц выйдет на стартовую черту, будут благополучно убраны с дороги…» [71]

Камердинер Барри исполнял при наследнике престола обязанности виртуальной супруги и пользовался взамен абсолютной вседозволенностью. «Он прекрасно одевался, рубашки и галстуки у него были только от Turnbull & Asser. Это был в высшей степени жизнерадостный и общительный гомосексуалист, экстравертный до абсурда, чрезвычайно уверенный в себе, и уверенность его нарастала с каждой минутой». «Барри экзотично выглядел и экстравагантно себя вел. В Аскоте он устраивал вечеринки, открыто общался с другими геями и всегда заказывал шампанское Dom Perignon» [72] .