Это ни много, ни мало — 315 штук в день! Один гигантский кирпич ложится каждые четыре с половиной минуты. Чуть ли не подошли к скорости укладки простого современного каменщика! Про облицовку пирамид и сравнение укладки плит, с керамической плиткой в ванной комнате, я даже заикаться не буду! В общем, если исключить ночь, то постройка растягивается вдвое, или за световой день, уже требуется уложить 630 блоков! Даже предположив, что нашлось бы столько рабочих, то и в этом случае ничего не сходится — они бы просто не развернулись на маленькой площадке. Укладка такого количества блоков в сутки, даже для современной техники, непосильная задача. Вот и покажите мне этого барана, который после таких вычислений, будет утверждать, что блоки вырубались вручную — кувалдой, по 315 штук каждый день, или одна глыба — каждые четыре с половиной минуты.

— Ну, что ты разошёлся? — успокаивал Крона Комбат. — И так ясно, что это всё фуфло! Учёные понаписали диссертаций и учебников, а признаться в собственном идиотизме — не у всех мужества хватит. Плюс непомерные амбиции, да ещё гранты получали…

— Скажем помягче — признаться в своих ошибках, или заблуждениях, — заступился за коллег Доцент.

— Какие-то целенаправленные получаются ошибки! — не унимался Крон. — Слишком устойчивые и непрошибаемые заблуждения. Один иностранный археолог утверждает, что нашёл и раскопал столовую, где рабочие обедали. Размером площадка, примерно, как заводская столовая. Летописи утверждают, что на постройке работало сто тысяч человек. Если они встанут в очередь за похлёбкой, на расстоянии полметра, друг от друга, то шеренга растянется на пятьдесят километров. Если они выстоятся, в том же порядке — в каре, то займут пространство сто на тысячу метров. Какую он столовую нашёл? Мне уже кажется, что заказ на доказательства ищут не археологи, а тот, кто заинтересован в этих обманных фактах. Отсюда выводы делайте сами.

— Точно! — подтвердил Почтальон, встав на сторону Крона. — Они в упор не хотят замечать: ни лазерной резки, ни пескоструйной обработки, ни пропилы дисковой фрезой. Про филигранную отделку поверхности существует одно объяснение — это делали рабочие медным долотом. Прямо не рабочие, а какие-то координатно-фрезерные станки, с лазерным прицелом… Тут один неверный удар, и неисправимый скол обеспечен. В Индокитае, такие огромные столбы в храмах, что и в наше время, на токарном станке, вытачивать замучаешься. Как в том анекдоте: один оборот барабана рождает два пуда стружки.

Товарищам порядком надоела пустая болтовня, да и Наина поторапливала к выходу. Серые стены мёртвого города приветливыми не казались, в свете фонарей рождая причудливые переливы, которые в кинотеатре не увидишь. Там всё засвечено «юпитерами» и гротескно подчёркнуто. В свете прожекторов, песчаник цветом похож на тайваньский пляж. Отдельные рисунки на стенах повествовали о загробной жизни и проникновении туда. Суды, тяжбы и оправдания — в этом похожи все религии мира, но на этом сходство и заканчивается.

Осталась позади живописная группа, в полном мраке ведущая молчаливую беседу, хоть освещение им и ни к чему. Глаза, всё равно, лежат в отдельном сосуде. Впереди появились ниши в стенах, забитые дешёвыми саркофагами, что означало близость выхода. «Странно, что этот город вообще одноэтажный, что встречается очень редко», — думал Крон, оглядывая захоронение. Оставаться здесь не хотелось, и группа прибавила шаг, торопясь на свежий воздух.

В спорах и разговорах, товарищи не заметили, как добрались до выхода, который оказался наглухо замурованным. Кто загрустил, кто приуныл, но Наина внесла спокойствие, в начавшееся моральное разложение. Уверенным шагом, подойдя к каменной плите и, что-то выискивая глазами не шершавой поверхности, она нащупала рукой потайной рычаг. Надавив на него, Наина привела в действие скрытые пружины. Внутри подозрительно скрипнуло, напоминая трение ржавого железа об железо, затем щёлкнуло и, с характерным звуком, дверь обмякла, тем не менее, оставаясь закрытой. Все переглянулись и посмотрели на предводительницу, жаждая объяснений неожиданному фиаско.

— Ну, чего уставились? — спросила она, с усмешкой оглядывая компаньонов, которые в недоумении стояли полукругом. — Это вам не лифт в Нью-йоркском небоскрёбе, чтобы сам открывался. И швейцара нет! Навались!

Поднажав на перегородку, сталкеры с трудом сдвинули её с места. В лицо ударил горячий воздух, насыщенный раскалённой пылью. Поднявшийся ветер гнал её прочь — дальше в пустыню, поднимая в небо, как стаю саранчи, затмевающую солнце.

— Никак самум начинается, — сказала Наина, выглянув наружу. — Нужно переждать.

— Что за зверь такой? — поинтересовался Сутулый.

— Да, пыльно-песчаная буря, — ответил Крон за подругу. — Если повезёт, она может, довольно быстро закончиться.

— Вторая волна самума идёт, от горизонта, — растерянно пробурчал Комбат.

— Это не пыльная буря, а ударная волна — ложись! — вскричала Наина.

Все попадали на землю и отползли от выхода. В следующую секунду, в дверной проём ворвался песчаный вихрь, промчавшийся через весь город, клубясь и ломая саркофаги. В глубине, уже в десяти шагах, ничего не было видно, как не свети фонарём.