Он метался, как горошинка в бутылке, которую трясут двумя руками. Было такое чувство, что еще миг — и всадник достигнет края, сквозь канаты взовьется в колышущиеся кроны деревьев, в сияние, в небо, как заблудшая комета.

Михай пищал от восторга, ему передавалось безумие полета.

Внезапно Кришан оторвал правую руку от руля и протянул ее к зрителям, как бы приветствуя, потом оторвал левую — теперь он и взаправду летел. Толпа, перевешиваясь через поручень, взвыла от восторга. У Иштвана перехватило горло: какая ненужная бравада, малейший толчок, подскок колеса на доске — и ездок не справится с машиной. В этом положении при такой скорости — это же верная смерть.

Но Кришан уже опустил руки, взялся за руль, словно осадил норовистого скакового коня, и Тереи с облегчением увидел, что всадник начал спуск. Грянули аплодисменты, десятки глоток заорали в деревянный колодец, усиливавший звук, зрители не жалели ладош, а Кришан, разведя ноги, остановился, как вкопанный, в центре арены и поднял голову, словно недоверчивым взглядом окидывал высоту, на которой только что мчался.

— Кришан! Кришан! — скандировало с галереи охваченное неистовством кольцо наклонившихся зрителей. Кришан снял черную перчатку и повел смуглой ладонью в синем облаке дыма.

— Пошли, — потянул Иштвана Михай. — Он к нам выйдет. Пришлось протискиваться сквозь толпу, в которой кружили продавцы золотистых подрумяненных ломтиков картофеля, искрящихся крупинками соли, из лотков со льдом, болтающихся на животе, торгаши выдергивали темные фигуристые бутылки кока-колы. Сорванные крышечки, катясь, стрекотали гофрированными боковинками.

Мальчик привел советника на зады огромной деревянной кадки, под раскидистые деревья. Там было расставлено что-то вроде шатра с подвязанными полами, чтобы не было так душно. Внутри была индийская койка с несколькими плоскими подушками в красные и синие цветочки. Какая-то женщина, съежась в комочек и стоя на одном колене, не сводила глаз с темного входа в сооружение.

Кучка юнцов, приплясывая от восторга, вела по вытоптанному газону мотоцикл. Следом, подавая команды и похрустывая кожаным костюмом, пружинистым шагом шел Кришан. Женщина вскочила, и советник сразу узнал сестру умершей жены Кришана: та же плавная звероватая грация, те же детские и дерзкие губы. Кришан присмотрел за установкой мотоцикла, некоторое время юнцы толпились вокруг, протягивая на подпись фотографии, которыми торговали у входа: мотоциклист, летящий с развевающимися крыльями. Снимали снизу при снятой кровле: силуэт неистового всадника красовался на фоне облаков.

— Ах, это вы, сааб, — Кришан протянул советнику руку прежней приниженности в нем и след простыл. — Садитесь, пожалуйста.

Одним окриком он рассеял обожателей, прошел за ограждение, расстегнул молнию, и из-под черного панциря явилась на свет грязноватая трикотажная футболка с масляными пятнами. Под ней ходуном ходила впалая грудь. Запахло потом.

— На минуту надо прилечь, — Кришан сел на койку, скрипнула кожа тесных брюк. — Мне еще выступать и выступать.

Только сейчас Иштван заметил, что на щеках у водителя, в красных вмятинках, оттиснутых очками, словно запоздалые слезы, собрались частые капли пота.

— Закуришь? — протянул он Кришану открытую пачку.

— Нет, — помотал головой тот. — Там не вентилируется, наглотался выхлопа так, что все перед глазами плывет.

Женщина присела перед ним, смочила кипятком из термоса полотенце и с безграничной нежностью принялась обтирать Кришану лицо. А тот, словно любовную ласку, принимал это с закрытыми глазами. „Видно, любит она его“, — подумал Иштван.

— Пришли посмотреть?

— Да. Вижу, ты хорошо устроился.

— Посол тоже тут побывал. Ясное дело, чего он мне желает. А шел бы он куда подальше!

— Ты излишне рискуешь. Руль отпускать не следует.

— За это полагается надбавка, — по стиснутым губам Кришана пробежала злая усмешка. — Ведь зрители приходят с надеждой увидеть, как я ломаю шею. Вот это было бы зрелище. Потом им на год хватило бы рассказов.

Стенка шатра выгнулась под дыханием ветра, машина, остывая, щелкнула, где-то вверху прокатился шум листвы.

— Нехорошо, Кришан, нервы шалят. Часто об этом думаешь?

— С недавних пор.

— Страшно?

Кришан приподнялся на локте и глянул с таким презрением, что советник опустил глаза.

— Покажите мне такого, кто… Может, сами попробуете? Иштван улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Жуть берет потом, внизу, когда гляну наверх, где был, куда меня завинтило. Ляжки сводит от боли, будто клещами рвут. Говорю себе: „Хватит. Это в последний раз. Денежки в карман, и прощай, дирекция, старое жулье. Переналажу мотоцикл, пойду в рикши, свое всегда заработаю“.