Однако выстрелить я не успел.

От удара, прилетевшего в челюсть, клацнули зубы. В глазах на миг потемнело.

Второй удар пришелся в ВСК, из-за чего винтовку вырвало из рук, она упала на тротуарную плитку дорожки. Кто-то истошно заорал, призывая на помощь, – мутанты хоть и тормоза редкие, а все ж очнулись. От третьего удара ногой – мне метили в ребра – я увернулся, вскочил и заехал обидчику кулаком в пах. И вовсе не низко ударил, мне же бить пришлось не абы кого, а великана, который вопреки страдальческому виду драться умел. Ах как он руками всплеснул, падая на колени передо мной. Теперь мы стали с ним одного роста!

Однако я всего лишь выиграл битву, но на победу в войне не стоило и рассчитывать.

Мутантов слишком много. И первые сообразившие, что творится неладное, уже кинулись к нам с Миленой. Та, кстати, всадила стрелу в руку Кажану – за то, что он попытался повторить подвиг товарища, разве только не орал при этом. Пожалела майора, а зря.

Первых сообразивших было десятка полтора, что уже больше, чем надо. И все они в меру своих возможностей ринулись, засеменили и поползли к нам. Вдвое больше мутантов отсекли нас от джипа с деньгами кланов, прикрыв своими телами Волчу с рыжей девчонкой и авторитета с раненным Кажаном. Так что в том направлении не стоит и пытаться идти на прорыв. Ну да с самого начала мой план был нежизнеспособным…

– Любимая, уходим! – врезав одному уроду в мощную, как у бульдога, челюсть, а второму, вцепившемуся в сидор, локтем в нос, я кинулся обратно к дыре, через которую можно – а в нашем случае нужно – проникнуть в цех. Там я рассчитывал для начала затеряться среди нагромождений металлических конструкций, а уж потом… Потом будет потом, тогда и подумаем, что дальше и как.

Чуть ли не в упор выстрелил козлоногому мутанту в живот. Того аж откинуло на товарищей, троих он, падая, потащил за собой. Молодец, помог чуток. А вообще не стоило тебе, парень, ощерившись, бросаться на меня.

Даму, конечно, надо пропускать вперед – это я про Милену, – но тут уж не до реверансов. Сзади защелкало оружие с глушителем, надо мной и рядом засвистели пули. Правое ухо пребольно обожгло. На миг я сбился с шага, и тут же в ногу мне врезался карлик на велосипеде, я упал, вскочил и, хромая, побежал дальше. У самой дыры опять упал, чтобы уйти от пуль. Пролетая надо мной, они врезались в бетон и с визгом рикошетили. Последние метров пять до дыры я прополз по-пластунски, зато очень быстро. Уверен, я стал бы олимпийским призером, будь на олимпиаде такой вид спорта – ползание под огнем противника.

У самого пролома в стене я обернулся.

Милены рядом не было.

– Мне тяжело, – сказала Амака. – Можно, я не буду это нести?

И улыбнулась так, что стали видны ее ровные белые зубки, а на щеках, исчерканных ритуальными рубцами, появились ямочки. Она протянула Патрику пистолет-пулемет.

Любуясь ее черными-пречерными глазами, Патрик задумался. «Микро-узи» вместе с полным магазином и глушителем весит два с половиной килограмма. Каждый запасной магазин – еще полкилограмма. Конечно, девочке тяжело. А Патрик – мужчина, ему нельзя жаловаться. Он не должен показывать, что ему тоже нелегко. А ведь он еще и сюрикены тащит, а они вовсе не пушинки.

– Ладно, понесу за тебя пока что. – Патрик взял «микро-узи» Амаки.

Избавившись от тяжести, девочка крикнула ему:

– Догоняй!

И побежала по коридору к лестнице. Застучали по полу сандалики, колыхнулось красивое голубое платьице, и короткие косички смешно задергались на голове. Замелькали в воздухе черные цветы, нарисованные хной на руках Амаки. Не раздумывая, с оружием в руках Патрик помчался за подругой. Она смеялась, и он смеялся. Они напрочь позабыли о том, где находятся и во что собирались играть. Патрик уже не раз нарушал чужие правила. И он знал, что пора установить свои. Ведь без правил играть неинтересно. Без правил игра – не игра, а черт знает что, как говорит папа. Но ведь чуточку побегать за красивой девочкой сначала можно, верно? А уж потом…

Хохоча они взлетели по лестнице на следующий этаж и со всех ног, ничего не замечая вокруг, понеслись по просторному коридору. Весь, без остатка, Патрик растворился в безграничной радости, его охватившей. Он мог бы бежать так вечно!

Если бы Амака не врезалась в стену, вставшую на ее пути.

В живую черную стену.

Точнее – в мужчину, одетого в черное, вроде того, который нашел Патрика в подвале. Только этот выше ростом и глаза у него зеленые. Второй стоял рядом, у двери, одной из многих на этаже. Молча мужчины обнажили мечи – сверкнула заточенная сталь – и замахнулись на детей, не оставив Патрику выбора. Чтобы не дать обидеть себя и Амаку, он выстрелил в мужчин из двух «мини-узи» одновременно, как учил папа. Две короткие очереди слились в одну, при этом отдачей едва не вырвало оружие из рук Патрика, но все же обе цели он поразил. Тела рухнули на пол. Одно задергалось в агонии, меч несколько раз ударил по полу. Патрику пришлось добить мужчину, пока тот не поранил Амаку, застывшую в паре шагов от него. Все произошло так быстро, что девочка только сейчас, когда опасность миновала, вскрикнула от страха.

И бросилась к двери, потянула за ручку на себя и вбежала в кабинет.

– Эй, ты куда? – уронив один ПП – все равно в нем патроны закончились, – Патрик кинулся за подругой.

И замер у порога.

Пол в кабинете выстлали паркетом, а не линолеумом, как в коридоре. Мебель поставили сюда старинную, а значит, дорогую. Стены отделали кожей и деревом. Примерно треть всей площади занимал здоровенный стол, на котором зеленел абажуром светильник и показывал свое набитое деньгами нутро золотистый кейс. Громадное кресло пустовало, как и еще пяток поменьше, оранжевых.